|
|
Эти публикации из замечательного
блога Владимира Трубинова.
Большая часть сообщений принадлежит ему, некоторая часть
- ссылки на других блогеров или мысли достаточно известных
людей, имена которых указаны.
Эта часть записей посвящается родителя, потерявшим
своего ребенка, как случилось это и с Владимиром (помяните,
пожалуйста, в своих молитвах преставленного ко Христу
†отр. Тихона) .
|
Я умер с тобой, мой мальчик
Мой сын Тихон, родился 1 декабря 1998 года - погиб 14 июля
2007 года.
Прошу ваших молитв.
Царские врата
Ты вошел в эту жизнь царскими вратами.
Владыка
Василий Родзянко еще накануне твоего появления рассказал,
что в Сербской церкви есть обычай: когда женщина рождает, то
священник открывает в храме царские врата, чтобы душа вошла
в этот мир через них. Во время родов я позвонил владыке в Америку.
Там была глубокая ночь, я оставил сообщение на автоответчике,
владыка услышал, поднял трубку и сказал:"Сейчас встаю,
иду открывать царские врата."
Ты пришел в этот мир царскими вратами в далеком Вашингтоне,
а ушел в далекой и прекрасной Сибири, там где впервые увидел
свет я, твой отец.
Такие у тебя широкие крылья.
Ты мечтал почему-то побывать в Австралии, без конца изучал географические
карты, знал названия всех стран, даже самых крошечных.
И вот теперь ты паришь свободно над землей, весь Божий мир перед
тобой как на ладони, со всеми океанами, материками и райскими
уголками.
Ты ушел из этой жизни мгновенно, без страданий - так сказал
доктор.
Ты даже не заметил этот переход, просто взлетел как стрела до
райских обителей.
А там были уже открыты царские врата, из которых струился несказанный,
сладчайший свет.
А в этом свете стоял светлейший старец - владыка Василий.
Царскими вратами он принял тебя в этот мир и царскими вратами
он встретил тебя в мире горнем.
Рядом стояли мой батюшка Василий, и отец Иоанн Крестьянкин,
и старец Николай Гурьянов.
Они взяли тебя за руки и под звуки ангельских хоров повели тебя
к Всемилостивому Богу.
Тебя отпели младенческим, ангельским чином, всякий раз поминая
блаженного младенца Тихона.
Отец Тихон, мой друг, который венчал нас с мамой, который принял
тебя из купели, - он проводил тебя в последний путь.
Он сказал нам, почерневшим от горя:"Радуйтесь! вы стали
родителями святого!"
Я думаю, что это так, только сил для радости пока нет.
Мы слишком любили тебя земного, были связаны с каждой твоей
клеточкой, и теперь в каждой нашей клетке ужасная боль, которую
не исцелить никакими лекарствами и словами.
Милый сын!
Попроси любящего всех Бога и всех святых, чтобы они ослабили
нашу боль.
Теперь ты нас будешь учить, как нам жить и что делать.
Мы с мамой будем стараться быть достойными тебя, чтобы потом
встретиться с тобой.
Мы гордимся тобою, любим тебя и молимся тебе.
Помоги нам!
Что нужно Богу
Я не проклинаю судьбу. Я не ропщу на Бога. Я не виню тех, кто
оказался причастен к этой смерти.
Он мог быть хорошим композитором, музыкантом, ученым, потому
что был талантлив во всем.
Но Богу не нужны музыканты или художники, потому что Он сотворит
любую музыку и любой образ в своих сферах.
Таланты нужны здесь, для людей. Богу нужны ангелы и чистые,
святые души.
Боже, дай сил!
День восьмой
Ты помнишь, Тиша, я рассказывал тебе о семи днях Творения.
Ты слушал внимательно и серьезно, впитывая каждое слово своими
большущими бездонными глазами, и как всегда задавал множество
вопросов, на которые я не всегда мог дать ответ.
Когда я умолк, ты спросил: "А что будет в восьмой день?"
Я сказал тебе, что 8 - это знак бесконечности.
Придет Господь и воскресит всех умерших, и уничтожит смерть
и мы встретимся со всеми, кто жил когда-то и узнаем друг друга,
и обнимемся и всегда будем вместе.
Ты спросил очень серьезно: "И с Ирочкой мы увидимся?"(Ирочка
- его бабушка, монахиня Ксения, которая умерла три года назад
и с которой он теперь лежит рядом).
"Конечно!" - ответил я. Ты ушел в свою комнату и долго
рисовал на листе разноцветные восьмерки.
И вот сегодня восьмой день твоей новой жизни, день солнечный
и прохладный, праздник Казанской иконы Божией Матери.
Ты прожил всего восемь лет и это тоже знак вечности.
Твоя прабабушка Сонечка, которая пережила тебя и теперь убивается
вместе с нами, родилась в Казани.
Мы с мамой писали иконостас в Казань.
И накануне твоего отезда нам позвонил о. Сергий и сказал: "Икона
Спасителя, которую написали вы, замироточила".
Мы удивились, но не поняли, что это был знак с неба о тебе.
Ты был взрослее нас, мудрее нас, и теперь сидишь на коленях
Богородицы, задаешь ей бесконечные вопросы и Она, пережившая
смерть Своего Сына, гладит тебя по русой головке и терпеливо
рассказывает тебе о вечности,и, конечно, молится за нас, чтобы
мы не умерли от горя преждевременно, чтобы души наши исправились
и мы встретили тебя в райских селениях.
А завтра - день девятый - воскресение, и это тоже знак вечности.
Пресвятая Богородица, молитвами сына нашего, помогай нам!
Смерти нет!
Светлой памяти отрока Тихона.
Уходит большинство людей,
Не довершив, не долюбив и не доспорив.
Мы забываем в суматохе дней
Сакраментальное: memento mori!
От смерти нам не спрятаться никак,
Не отмахнуться от неё небрежно.
Никто не знает - где, когда и как,
Но точно знают все, что это неизбежно.
И всё же есть на свете Тот, Кто всех Светлей,
Он смерти Победитель! – повторяю вновь я.
На Небесах, всех нас – родителей, детей,
Соединит Господь своей Любовью!
Планета добрых людей
Сейчас
вечер у нас. Видишь, мой мальчик, со своей высоты, как по всей
земле зажигаются свечи.
Это в честь тебя.
Слышишь множество тихих молитв: это незнакомые тебе добрые люди
повторяют твое имя.
Тысячи светлых струй поднимаются от нашей планеты к твоему высокому
миру, желают тебе быть яркой звездочкой на духовном небосводе
среди созвездий святых.
Они желают, чтобы ты освещал их нелегкий земной путь и помогал
им в скорбях. Ты же добрый мальчик.
С самых малых лет ты боялся сорвать листок с дерева, говорил:
ему больно!
А потом, когда тебя травили в школе и ты приходил домой с синяками
и ссадинами у виска, когда ты не хотел идти туда, говоря: там
все злые; я убеждал тебя, что в мире больше добрых людей, а
эти мальчики просто не понимают, что делают.
Ты внимательно слушал, а потом написал в тетрадке (это мы только
сейчас прочли):
"Меня будут бить, а я не отвечу."
Видишь, сын, струи светлых теплых слез, которые текут из глаз
взрослых людей.
Они оплакивают разлуку с тобой и поддерживают нас с мамой в
этом трудном испытании.
В мире много нелепости, некрасивости, зла, но добро всегда побеждает,
потому что оно приходит с неба как белый пушистый снег, как
чистый дождь, и омывает человеческие сердца, просветляет взгляд
и проясняет ум.
Теперь ты не наш, ты - Божий, а потому не забудь попросить любящего
Бога, чтобы Он дал добра, счастья и радости всем, кто помянул
тебя в этот скорбный, но очень торжественный час.
Я люблю этих людей и всегда сострадаю их несчастьям, сорадуюсь
их успехам.
Поступай и ты с ними так, теперь у тебя больше возможностей.
Помогай нам всем, сын мой!
День девятый
Зазвенел будильник, я вскочил бодро, а потом вспомнил, что
будить тебя в школу не надо.
Нужно идти в церковь, причастится Небесных Божественных и Животворящих
Благ, чтобы прикоснуться к тебе, мой милый.
А потом ехать к тебе на могилку, чтобы исполнить все, что полагается
в этот день.
Тихое утро, мой мальчик!
С нами всегда
Нет меры слез. Нет избавления от боли. Мы заново учимся жить,
говорить, думать.
Ты жив, а мы с мамой умерли, чтобы воскреснуть для новой жизни.
Все, что казалось раньше большим и значительным, вдруг стало
мелким и неважным.
Есть ты, в каждой клеточке нашего тела и души. Мы много поняли
за эти дни.
Мы хоронили не тебя, а домик, в котором ты жил.
Помнишь, когда любимая пижама тебе стала малой и мы ее выкинули,
ты плакал; когда разбилась твоя чашка с долматинчиками, ты тоже
горевал.
Мы плачем и горюем о твоем домике, а ты выпорхнул из него и
улетел в вечность.
Ты жив, мы всегда чувствуем твое теплое дыхание, твою нежность,
слышим твой заразительный смех и ту музыку, которую ты играл.
Ты утешаешь нас, мальчик.
Ты пришел к своей крестной и деликатно, как всегда это делал,
притронулся пальчиком к ее спине и сказал тихо: "Катя,
я взял у мальчика книжку с картинками и забыл ее вернуть..."
Потом место твоего прикосновения обжигало твою крестную целый
день.
Ты не говоришь с нами, потому что мы слишком ослепли от горя
и еще не готовы.
Знаешь, вчера, когда тебе исполнилось девять дней, к месту твоей
гибели пришли все дети нашего поселка. Они принесли тебе много
цветов и долго не расходились. То же было и здесь.
Твоя могилка за один день превратилась в дивный цветник.
А еще мы решили построить храм в Саянах в честь твоего небесного
покровителя - патриарха Тихона. Уже выделили землю в центре
поселка, так что у тебя будет на земле свой домик, куда ты будешь
прилетать и общаться с нами, со своими сродниками.
Раньше, пока ты был здесь, мы слишком были заняты собой, а теперь
живем только тобой.
Это нас держит, дает смысл.
Наши глаза слепы, чтобы видеть твой мир, а ты видишь нас хорошо
и очень поддерживаешь нас.
Спасибо тебе, сын, за то, что ты пожил на этой земле с нами.
Спасибо, что отвел нас от пустопорожней суеты и вернул к главному,
ради чего стоит жить.
Мы будем стараться быть достойными тебя. Всегда, каждую минуту
нашей жизни.
Маленький человечек
Я как-то говорил тебе, что внутри нас, в самом сердце живет
маленький человечек.
Он рождается вместе с нами, но если внешний человек растет,
часто становится строптивым, завистливым, злым, то человек внутренний
всегда юн, чист и прекрасен; он страдает, когда мы совершаем
что-то плохое и плачет, если мы не раскаиваемся в своих поступках
и не исправляемся.
Если ты делаешь зло, то бросаешь камень в этого маленького человечка,
ему больно, а значит, больно тебе.
Если творишь добро, то он радуется и на твоем сердце становится
светло и легко.
"А что потом бывает? Ну, тогда, когда..."
Я понял тебя и ответил, что со временем внешний человек болеет,
стареет и умирает, в то время как внутренний твой человек растет
и крепнет (если, конечно, ты все правильно делаешь), превращается
в совершенного юношу.
Тело, как старая одежда, отпадает, а человек духовный - сияющий,
великолепный, сильный, добрый - возвращается в свой Дом, к Отцу
Небесному.
"А разве здесь не наш дом?"
"Нет, здесь только временное пристанище. Мы странники на
земле, а Дом наш на Небе." П
отом мы часто говорили на эту тему, тебе очень интересно было,
что будет ТАМ.
Теперь ты знаешь все, гораздо больше нас.
Твой маленький внутренний человек вырос в человека совершенного
и мудрого.
Ты просто перешагнул через порог иного мира и даже не заметил
этого, потому что ты был безгрешен.
На отпевании тебя не называли рабом Божиим или грешным, но называли
блаженным и непорочным...
Теперь ты ходишь в Саду Божием по его стезям и тропинкам.
Научи и нас ходить по этому непорочному пути...
Радость неосязаемого
"В разных мирах живут не ведающие о царстве Божием и ведающие
о нем.
Неверы смеются над нами, предпочитая воздушным замкам реальные,
осязаемые.
Но радует только неосязаемое.
И если кому-то хочется завладеть лишним стадом овец, то хочется
из тщеславия.
А утехи тщеславия потрогать нельзя.
Вот почему не находят сути моего царства те, кто перебирает
то, что в нем есть.
"У тебя есть овцы, козы, ячмень,- перечисляют они,- жилища,
горы и что еще, кроме этого?"
Кроме этого, нет ничего у них самих, они чувствуют себя несчастными,
им холодно.
И я понял: они - прозекторы в мертвецкой.
"Посмотрите, вот она, жизнь,- говорят они,- кости, мускулы,
внутренности, кровь - и ничего больше".
Жизнью светились глаза, но света нет в мертвом прахе.
И царство мое - вовсе не овцы, не поля, не дома и не горы, оно
то, что объединяет их, превращая в единое целое. Оно - то, что
питает любовь. Те, кто любит его, как я, счастливы, как я, и
мы живем с ними в одном доме".
А. Сент-Экзюпери, "Цитадель"
Влд. Антоний Сурожский.
"Когда человек живет несколько лет с умирающим, так ясно
делается, что каждое слово, каждое самое обыкновенное действие
может и должно стать выражением всей глубины, всей красоты и
правды, которые есть между двумя людьми; тогда нет вещей значительных
и незначительных; самое простое слово может быть словом жизни
- и может быть убийственным, холодным словом.
И то, как мы принесем человеку его еду, и как мы поправим больному
подушку, и как мы прикоснемся его телу, и какими глазами на
него глядим, и как звучит наш голос - всё это имеет окончательное
и, порой, последнее значение; и это так страшно, и это так дивно.
Но когда умрет человек, у каждого в душе ужас: сколько я пропустил
случаев проявить любовь, сколько слов не сказанных или сказанных
не так; сколько поступков могло бы быть не совершено, и сколько
могло бы быть сделано!
И тогда мы с болью в сердце думаем: а теперь поздно!..
И это ложь, это неправда!
Поздно не бывает никогда; никогда, потому что Бог не есть Бог
мертвых, но Бог живых, потому что все, и усопшие, и на земле
живущие, живы для Него, потому что любовь никогда не бывает
в прошлом, никогда нельзя сказать "мы друг друга любили,
а только "мы любим друг друга вечной, заветной любовью".
И если это так - о, тогда действительно, как говорится в пасхальной
службе: пожерта смерть победою; унесена, как мощным потоком,
победой любви, победой Воскресения Христова всякая смерть, всякая
разлука; нет прошлого времени, а есть только ныне и во веки
веков - даже не будущее, а вечное перед нами. И это так дивно,
и такая в этом лежит надежда."
Вернусь
Я
пришел сюда, чтобы рассказать вам о своем мире, о своих чувствах
и переживаниях, о радости и свете, которые реальней и сильнее
всех наших бед и проблем.
Я хотел поделиться с вами своей верой, хотя понимаю, что это
дело сокровенное и личное, что веру нельзя доказывать и навязывать,
ее можно показывать только всей своей жизнью.
Я думал приоткрыть завесу своего творчества, потому что через
него мы отчасти приобщаемся к божественной красоте Творца, становимся
чище, выше и сильней.
И вот теперь мой мир раскололся на мелкие кусочки, из всех чувств
остались в груди боль и горе, свет померк в глазах и радость,
птица небесная, улетела, взмахнув своим легким и белым крылом.
Источники мысли пересохли, в них едва сочится живительная влага;
слова тяжелы словно камни, а сердце - кусок льда, в котором
едва теплится жизнь.
Но я не умер и не сломался, хоть и сильно согнулся.
Всегда чувствую вашу теплоту, молитвы и вашу любовь и очень
дорожу ими.
Я завтра, наверное, уеду на роспись храма, но вернусь обязательно.
Надеюсь, молитвами моего сыночка, Господь просветит мой ум и
оживит сердце, перевяжет раны душевные и даст возможность совершить
еще много.
В память о нем...
Я вернусь...
Сказал мне Господь
Пришел час и сказал мне Господь: ступай, братец, на землю и
поживи на ней.
Он поселил меня в месте, прекрасней которого нет на свете.
Там горы сдвинулись по берегам реки, и зонты кедров вознеслись
над пихтами и березами; родники там прозрачны как слеза, и над
чистейшими речными струями сверкает серебристым боком на закате
хариус. С ветки насмешливо поглядывает бурундук, а в таежной
чаще соревнуются в плаче кукушка и иволга.
Хорошо тебе здесь? - спросил Господь.
Чуден мир Твой, Господи!
Оглянись вокруг и скажи: знают ли это здешние жители?
Нет, Господи, глаза их ослепли, ум помутился в хмелю, сердца
очерствели от злобы и грубости.
Глаголы их непотребны и чувства низменны.
Хочешь ли так жить? - спросил Господь и, не дождавшись ответа,
повел меня по другому пути.
Тогда узнал я полной мере, что такое бессилие и боль, увидел
страдание рядом и смерть на соседней койке. Я задыхался в смраде
собственной гниющей плоти и рано понял цену ее.
Взял душу мою Господь, но зачем-то вернул ее обратно.
Время еще не настало и час не пробил. Ступай, как можешь, и
неси свой крест дальше.
Мне, несмышленому, иногда казалось, что непосилен этот крест:
так часто сжимало сердце отчаяние.
Но Господь не оставил меня.
На время забыл я о красотах вокруг, погрузившись в пучину книжной
премудрости.
Сколько света и сладких минут пережил я наедине с книгами.
А потом слова стали слагаться внутри меня, я приобщился к великой
силе творчества.
До времени оставил меня Господь, чтобы окреп я и набрался сил.
Но уязвилось мое сердце любовью земной и, кажется, не было предела
восторгу и счастью.
Это не твой путь,- сказал мне Господь и дал выпить из горькой
чаши безответности и оставленности.
Тогда показалась мне прежняя боль укусом пчелы, потому что душа
моя на долгие годы вверглась в ад, где нет надежды и нет просвета.
Но и тогда не оставил меня Господь.
Повел меня дорогой страннической - от храма к храму, от монастыря
к монастырю.
Встречал я мудрых, убеленных сединами святых людей, они прикасались
своими легкими перстами к душе и исцеляли сердечные язвы.
Наполнилось сердце перезвоном духовной радости, глаза открылись,
как будто слетела с них чешуя, ум избавился от суетного.
Хорошо тебе? - спросил Господь.
Так легко, как раньше не было!
Тогда иди, возьми Мое ярмо, и служи людям до самого края жизни.
Но воспротивился я воле архиерея и собора старцев.
Смутилась душа, затрепетала от страха и малодушия.
Как же я, грешнейший из всех людей, могу кого-то поучать, наставлять
и возносить приношения Богу.
Оставьте меня так, как есть...
Хорошо,- сказал мне кротко Господь.- Иди в мир и отведай иного.
Он связал меня узами супружескими, Он даровал мне великое сокровище
- сына.
Был я счастлив, слушая топот босых ножек и младенческий лепет.
Радовался, когда стали открываться в нем дивные дарования.
Гордился тем, что он не от мира сего, что душа его настроена
на красоту и свет.
Именно этого ждала душа моя и я, наконец, обрел полноту и смысл
жизни.
Но это еще не все! - сказал мне Господь.- Ты дал сыну плоть
и кровь, но душа его родилась в Моих недрах.
Он - Мой сын, и я возьму его к Себе, потому что неуютно ему
в человеческом мире.
Душа его жаждет того, что не можешь дать ему ты, да и никто;
он предназначен не для для земной суеты и тщетности. У него
другой путь и другой мир, который Я дам ему.
И взял сына моего Господь.
Горько плакал я и кричал над гробницей моей кровинушки.
Воздевал руки к небу и спрашивал Бога: почему, зачем и за что?
Просил я Всевышнего, чтобы забрал он мою душу, но вернул мне
моего мальчика, потому что не вынесу этой разлуки и не переживу
этой утраты.
Вынесешь и перенесешь,- сказал мне Господь,- потому что в Моей
власти вдунуть в человека жизнь и забрать ее, низринуть человека
в пучину горя и изъять его оттуда.
Я взял твоего сына в чистоте и святости.
Я поселю его в саду Моем, и неужели ты думаешь, что мир падший
прекрасней моих обителей?
Но я люблю его больше всего! - дерзал возражать я Богу.
Ты любишь себя и в сыне любил образ свой.
Ты тешил себя мыслью, что будешь гордиться им как великим музыкантом.
Отчего же ты, часто поминающий имя Мое, не гордишься его святостью
и непорочностью.
Разве нужны Мне ваши книги и ваша музыка, когда Я творю слово
и звук из ничего и вся вселенная - Мой оркестр.
Разве не хочешь, чтобы сын твой был музыкантом в Моем оркестре?
Или не веришь, что он вымолит и спасет не одну душу из твоего
грешного рода?
Смирись, возьми крест свой и иди за Мной вслед за своим сыном.
Так сказал мне Господь, я пал ниц и долго не мог встать от раскаяния
и тяжести.
А потом поднялся, попробовал поднять крест свой, и не смог.
И только руки друзей, пришедших разделить мою скорбь, помогли
оторваться от земли и двинуться дальше, в гору.
Я знаю, Господи, дальше будет трудней, но я не вижу иного пути.
Ты помогал мне вначале и поддерживал в середине пути, ты звал
меня в Свои обители, но я не захотел. Ты и тогда не оставил
меня; не оставь меня и теперь.
Молитвами сына моего и всех святых людей, которых я встречал
в жизни...
У яблони
Все как прежде: жгучее солнце над разомлевшей землей, белые
стаи гусей на лугах и согнувшиеся фигуры земледельцев. После
жатвы на нивах жгут солому и горький дым разъедает глаза.
Вот яблоко покачнулось на ветке от движения воздуха, сорвалось.
Плод созрел и упал.
Интересно: скорбят ли корни и ветви от такой потери?
Они вытерпели лютую стужу, чтобы одеться в брачные одежды из
белых цветов.
Цветок сам по себе совершенен, но это еще не плод.
Лепестки умирают, уступая место невзрачной завязи.
И много нужно трудится корням и ветвям, чтобы яблоко созрело
и налилось.
И все это лишь для того, чтобы оно упало и превратилось в тлен.
Вечное умирание и рождение.
Я стою под яблоней целый час, забыв о красках и кистях, о своих
соратниках, которые терпеливо ожидают меня на лесах в церкви.
Я хочу научиться мудрости дерева, набраться силы от теплой и
живой земли, чтобы просто жить, радуясь рассветам и закатам,
звездному небу с его созвездиями.
Хочу как эти старые землепашцы весной бросать зерна в холодную
борозду, а осенью растирать в ладонях теплые золотистые колосья.
Но яблоня говорит мне: этому никогда не быть.
Ты будешь до конца в нести в своем сердце язвы и в душе своей
боль.
Человек не ветвь, и рождение его не яблоко.
Ум понимает, что плод созрел и настала пора отправляться ему
в небесные житницы.
Но все естество восстает против сего и желает только одного:
скорей бы туда!
Меня ничто не утешает здесь - ни дивный степной простор, ни
полет журавля над колокольней, ни теплый летний дождь, который
смывает слезы с лица, ни даже любимое некогда ремесло...
Есть люди, которые пишут иконы, но есть еще те, которые стремяться
стать иконой, убрав из своей жизни все лишнее, прогорклое, суетное,
темное.
Это я почувствовал, когда стоял у могилы дивного старца Серафима
из Ракитного.
Он ушел из этого мира четверть века назад, но какая сила - светлая,
мощная, утешительная - исходит от его места упокоения!
Как нужно сильно любить людей, чтобы посылать им эти дивные
волны любви из другого мира.
Яблоко упало, но в душе ничего не отозвалось.
Отзвалось там, в Ракитном, на могиле человека, которого я никогда
не видел в этой жизни.
Он ушел туда, а сердце оставил здесь.
Я остался здесь, а сердце ушло туда.
"Где сокровище ваше, там и сердце ваше".
Наше скровище ныне там, а не здесь.
Поэтому станем жить "нездешней" жизнью...
Под открытым небом
Я не прошу у Бога избавления от боли.
Боль открыла мне небо и еще раз показала, что ценно в этой жизни,
а что пусто.
Я хочу всегда идти под открытым небом, хоть это и трудно.
Я прошу у Бога вынести эту боль. До самого конца...
Свобода
Можно закрыться в собственной скорлупе и озлобиться, можно
взроптать на Бога и на несправедливость судьбы, можно потерять
веру и себя, превратившись в серую тень, доживая свои дни в
унынии и безнадежности.
Но есть и другой путь: отречься от всего суетного, мимолетного,
открыть душу нараспашку, не страшась ударов и стрел лукавого.
Нужно прилепиться к безбрежному океану Любви, который разлит
над нашими головами, не обращать внимания на усталость и боль,
служить тем, кто нуждается в помощи и поддержке, видеть в каждом
встречном образ и подобие Божие, постараться не делать зла и
не служить лжи.
Я верю во второй путь и точно знаю, что он ведет в райские обители,
где живет теперь мой мальчик.
Дай, Боже, сил и терпения, чтобы не сойти с этого пути!..
Ощущение Бога
"Кто достиг любви Божией, тот не желает уже снова пребывать
здесь, потому что любовь эта уничтожает страх иной жизни.
Радость о Боге крепче здешней жизни, и кто обрел ее, тот не
только не посмотрит на страдания, но даже не обратит взора на
жизнь свою, и не будет в нем иного чувства, кроме той радости.
Любовь сладостнее жизни, и разумение Бога, от которого рождается
любовь, сладостнее меда и сота.
Любви - не печаль принять тяжкую смерть за ближних.
Любовь есть порождение ведения, то есть познания духовного,
а ведение есть порождение душевного здравия, здравие же душевное
есть сила, происшедшая от длительного терпения.
- А что есть ведение? - спросили старца.
- Ощущение бессмертной жизни.
- Что есть бессмертная жизнь?
- Ощущение Бога. Жизнь вечная есть утешение в Боге, и кто обрел
это утешение, тот почитает излишним утешение житейское..."
Преп. Исаак Сирин
Пристрастие
Мы слишком привязаны к этой земле.
Нам трудно представить, что мы никогда не услышим шума волн
на морском берегу , пения птиц на летней заре, звуков голоса
наших родных и любимых.
Но ведь ходят рядом с нами глухие от рождения или томятся пожизненно
узники в темницах.
Они не слышат то, что каждый день услаждает наш слух, но при
этом нельзя сказать, что они не живут.
То же и слепорожденные: им никогда не суждено увидеть солнечный
свет, капель росинок на белой розе, лица собственного ребенка.
Но они чувствуют, любят, плачут, правда, иначе, чем все.
И мы не имеем права утверждать, что жизнь их ущербна.
Ущербность не в физических изъянах, а в душе.
В свое время у меня было двое друзей-лилипутов, брат и сестра.
Их вера была столь горяча и сильна, что я не видел такой самоотверженности,
преданности Богу и любви в больших, здоровых, "полноценных"
людях.
Ущербность - в самодовольстве, черствости, равнодушии к чужой
боли; она - в чрезмерном пристрастии к земной красоте и житейским
благам.
Тот, кто слишком зациклен на себе, не может по-настоящему любить,
потому что любовь - это всегда жертва, это когда отдаешь себя
другому не отчасти, а целиком, без остатка.
Такой человек не может вполне видеть красоту мира и окружающих
его людей, поскольку ум его занят собственными переживаниями
и проблемами; для него важнее несварение собственного желудка,
чем горе ребенка, потерявшего родителей.
Мы видим, слышим, осязаем мир, наслаждаемся звуками, чувствами,
ощущениями, и гоним, гоним от себя мысль, что скоро все это
увянет, как листва осенью, а потом и померкнет навсегда, скованное
льдом смерти.
Что же будет тогда? Пустота? Холод? Прах и тлен?
Конечно нет! Просто не нужно так сильно привязываться к тому,
что быстро проходит.
Я знаю людей, которые могут позволить себе все: купить любую
вещь, поехать, куда душе угодно, удовлетворить всякое свое желание.
Но глаза их пусты, как у слепцов, а сердца черны, как головешки
и холодны как лед.
Это - ходячие великолепные гробы, точнее, ездящие на лимузинах.
Но знал я старцев, у которых кроме рваной рясы не было ничего,
они всю жизнь провели в лагерях, ссылках, а позже добровольно
заключили себя в тесных кельях, довольствуясь хлебом и водой.
Они не видели чудесных стран и островов, знали только дорогу
от кельи до храма.
Они и голову-то редко поднимали от земли.
Но когда поднимали, то глаза их светились дивным, живительным
светом; рядом с ними, казалось, воздух светлел.
Даже их гробницы до сих пор источают этот свет, который чувствуешь
не сердцем даже, а всем существом.
У нас всегда есть выбор: к чему прилепиться душой, и важно выбрать
то, что преображает наше существо.
Со светлым праздником Успения!