О том, что, порою, нами движет

Тому, кто надумает к Господу прийти, наставление, выстраданное....

Если у тебя это желание серьезно, то могу дать совет, как стать ближе к Нему, а заодно и найти силы меняться.
Возьми, почитай "Покаянный Канон ко Господу и Спасу нашему Иисусу Христу". Он есть в каждом православном молитвослове.
При первом его прочтении у тебя будет острое нежелание это все делать. Знай, что это - от лукаваго, и прочти. Пересиль себя.
Уже даже сейчас, когда я даю тебе этот совет, у тебя будут появляться сомнения, и оправдания, типа - да времени нет, или еще что - нибудь неожиданно будет этому препятствовать.
Будет в душе сразу возникать ничем не мотивированное неприятие моих слов. Знай же, что и это от лукаваго.

Пересиль себя, найди время на то, чтобы почитать, сходиь в храм. Тем более, очень тяжело преодолевать силу бесовскую, которая будет тебя гнать вон от церкви, а в самой церкви будет гнать тебя вон от исповеди, внушая мысли стыда, острого и при этом ничем немотивированного нежелания каяться какому - то незнакомому человеку в потаенном. Знай же, что это все - все - все от лукаваго. И пересиль себя, и сделай так, как нужно.
И это будет только лишь крошечный шажок навстречу Тому, кого ищешь...
Знаю, что говорю!
Сам все это проходил. Потому и советую.

Помню, что когда - то очень давно, у меня не слушалась правая рука.

Нормальная рука, все делала, как подобает, а как только хотел перекреститься - отнималась рука.
И не мог я ее, окаянную, поднять ко лбу, никак не мог!
Брал ее в левую руку, и осенил себя крестным знамением.
Вот каковым бывает дело бесовское, в нас производимое.
А некто мне может возразить. Эко дело! Перекреститься могу свободно! И перекрестишься.
А ведь не ведаешь, что до тебя лукавый добрался по - другому совсем. Рука не отнялась?
Хорошо же, вот тебе, ноги отнимутся!
Да так отнимутся, что в сторону храма даже и поворачиваться не будешь сметь!
Ах! А у меня - то и ноги послушные! - Скажет третий.
И не ведает, несчастный, что сила бесовская, в каждом из нас действуемая, внушает ему, бедолаге, прийти в храм, и болтать во время богослужения, как моторный бред неся всякую околесицу.
Сам это делал не раз - потому и говорю.
А после этого не то что очищение, а наоборот, полное опустошение в душе, ибо опустошил тебя лукавый, выпив всю твою силу через те словеса болтовни, котор,ые ты и производил по его же внушению!

"...но в членах моих живет иной закон, противный воле Бога моего.
Хорошее, что хощу - не делаю, а худое, чего не хощу - то делаю! Бедный я человек!"

Се, слова апостола Павла, его признание нам с вами, чтобы не блуждали в иллюзиях по поводу того, что сами что - то решаем.
Движимы, вполне движимы необъяснимым, иррациональным, ничем разумным не мотивированным в нас дествием.
Активной и могучей чужой волею, направленой на делание всякого греха, всякого непотребства и всякой нечистоты.

Знайте же, братие, что это от лукавого. Он маскирует все свое, производимое в нас, под наше.
Чтобы ты сам на себя клеветал вслух, говоря, что это я сам не хочу в церковь идти, сам не желаю каяться и вообще, самодостаточен.

Помните, что первым и стопроцентным признаком твоей управляемости с его стороны, являются внезапно возникающие острые приступы нежелания даже ничего слушать про Бога, про церковь и про спасение души!
Острые приступы внезапно возникающего неприятия слова Божия, бесед с кем - то на эти темы, нежелание даже думать о том, что вообще говоря, жизнь - то проходит, и необходимо как - то спасаться.

Знайте, что все эти симптомы, в купе с самомнением, для которого мягко говоря, нет оснований ровно никаких, есть признаки того , что тебе пора в храм.
Ибо борьба лукавого с тобой обычно предваряет твое воцерковление.
И видит он это в будущем, и негодует зело люто.

Будешь бит жестоко со всех сторон, вплоть до членов семьи, как только надумаешь в храм прийти.
Потому что это - война, на которой и ранят и бьют.
Все мы на нее призваны по рождению нашему и происхождению, являясь сынами и дщерями Того, кому призваны служить, сражаясь под Его знаменем.

И дембелем для нас является только наша физическая кончина, как о том и сказано в Откровении Иоанна Богослова

- Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни! - ( гл. 3)

О вере и неверии

Скоро Крещение, или в правильном произношении, Просвещение Господне. В Крещенский сочельник, 18 - го и в сам праздник, 19 - го января во всех православных храмах будут служиться не просто водосвятные молебны на освящение воды, которые служатся в любой день в течение года, а в эти дни служатся Великие Водосвятные молебны, которые в иные дни года служить запрещено.

Это связано именно с памятью крещения от Иоанна Господа "...во

струях Иорданских..." именно в эти дни.

После освящения в один из этих дней обычной воды, она становится не просто "святой водой", но Агиасмой, и может в отсутствии Тела и Крови Господних в причастии, заменить причастие. (прим. adminа - только в отсутствии, и слово "заменить" - все-же не совсем удачное)

Вода, наливается в огомные сосуды перед освящением, т.к. спрос на нее огромен.

Причем ее просят все.

Я знал ортодоксального иудея, Раввина, который когда заболел раком, просил, чтобы я ему из церкви принес Агиасмы. Я это сделал, предварительно проконсультировавшись с настоятелем и получив у него на это благословение. А к бутылочке с водой приложил свое письмо, с предложением креститься.
В общем, к тому и шло, но его смерть опередила наши намерения...
Однако, я отвлекся. Через 45 минут молебна вода в баках, которую освящают особым чином, перестает являться собственно водой.

Это доказано в тысячах как научных, так и богословских работ, посвященных этому предмету.
Остается только глубокомолекулярный состав H2O, при том, что у Агиасмы другая плотность, чем у воды, иная электропроводность, иная вязкость, а также еще ряд физических и химических характеристик, существенно отличных от аналогичных свойств простой воды. В частности, она по другому преломляет свет.

Я уже не говорю о том, что в ней никода не заводится микрофлора, которая простую воду делает тухлой.
У о. Павла дома хранится бутылочка с Агиасмой, полученной во время Великого Водосвятного молебна в ставке Кутузова во время Отечественной Войны 1812 - го года.

По вере вашей да будет вам...

В один из Праздников Просвещения, не помню, то ли 3, то ли 4 года назад, я бежал на клирос петь молебен, и на ходу меня затормозила ( не хочу сказать толпа ), группа бабулек, теснящих друг друга, и всех остальных, в попытках всех опередить.
Я стою, протискиваясь куда мне надо, и слышу сзади разговор двух мужичков.

Один другому говорит "Вот ведь, до чего попы хитрые!
Читают молитвы над водой, поют, а потом погружают в воду серебряные кресты, чем и делают ее чисой от микробов..."
А второй ему поддакивает "Так ведь там у них в чанах серебро уже накидано на дне."

Дикость и безумие - это очень либеральная оценка таким словам.

Ближе гораздо - хула на Духа Святаго, схождением Которого на воду и можно объяснить то, чем она становится.

Что, как вы думаете, могла в такой ситуации предпринять Злющая Белка?
Бить их - бесполезно. Объяснять им богословские тонкости - это вовсе не ко мне.
Поэтому я предпринял едиственно разумное - на мой взгляд - решение; взял этих мужичков с собой прямо к бакам, поставив рядом с хором, ко всеобщему удивлению. Они согласились весьма охотно, т.к. я слукавил, пообещав им, что воду они возьмут одними из первых, чем сэкономил каждому из них часа полтора стояния в очереди на морозе. Батюшек тоже успокоил, сказав, что это мои друзья.

Молебен идет, мои друзья смотрят впервые в своей жизни на то, как протекает молебен "изнутри", заглядывают в чаны, не находя там к своему полному недоумению, никакого серебра, а потом и вовсе уже на их лицах стало отражаться нечто сродни шока, т.к. о. Павел всегда служит Великий Водосвятный молебен с кипарисовым крестом, привезенным им из Палестины специально для этих целей.
Когда мои друзья увидели, что вода святится деревянным крестом, они мягко говоря заволновались, стали как - то ежиться, крутиться, и вообще, чувствовалось, что они находятся в неловком положении.

Однако, до конца они достояли.

Я тоже взял себе 6 литров водички ( на 2 семьи, на весь год ) и вместе с этой парочкой вышел из храма.

Вижу, мужички молчат, переминаются с ноги на ногу и даже не благодарят. Совсем растерялись. Я тогда решил первым эти молчанки прекратить, и им сказал всего несколько слов. Я их помню.

Я сказал "Ребята, обеззараженная вода с помощью серебра называется не святой, а серебряной, а святой называется вода обеззараженная при помощи Святаго Духа, Который сходит на воду по просьбе Священников. Так, как это было только что." И отвалил от них, оставив думать.

О дальнейшем развитии идей в их головах мне, к сожалению, ничего не известно, т.к. я их не запомнил в лицо, и не узнал бы ни на улице, ни в храме, а они ко мне не подходили больше. Но свою порцию сомнений я в их души влил, заставив крепко задуматься над сказанными словами.

Пишу это воспоминание, как иллюстрацию того, насколько человеку бывает тяжело поверить очевидному, относящемуся к Хрпстианству, и насколько же легко человек может принимать вещи, являющимися не толь ко неочевидными, но противоречащими всякой логике, но при этом к Христианским ценностям отношения (казалось бы!), не имеющими.

Пример.

У меня есть в Рыбинске друг, академик Владимир Иванович Герцев, с которым я знаком четверть века, начиная со времен, когда он был еще кандидатом наук и читал в моей группе лекции по теор. физике.
В одном из разговоров с ним я упомянул о мироточении, и в частности о том, что все попытки определить точный хим.состав Святаго Мира от мощей Святых, не увенчались успехом.
И он тут же начал со мной спорить. А поскольку дело происходило у него на кухне, и к этому моменту мы уже изрядно приняли на грудь, то я и вовсе расслабился и решил немного поорать.

"Вспомни! - орал ему я в ухо, - Вспомни, Володя, эффект диффракции электрона на щелевом диффузоре!!!"

"Ну и что это нахрен, доказывает?! - орал мне в ухо он.

(Пояснение. Диффракцией одиночного электрона на щелевом диффузоре называется тот известный науке факт, когда одиночный электрон, проходящий через твердую преграду, имеющую N узких щелей, проходит одновременно во все щели сразу, не переставая, однако же, существовать в форме твердого тела огромной плотности.

Это примерно то же, как если бы вы ударили по футбольному мячу, целясь в окно завуча, а этот мяч пробил бы к вашему глубокому удовольствию, не только окно завуча, но так же и все остальные окна в стене родной школы, попав по всем им одновременно.)

"Не прикидывайся же идиотом!!!! - орал я академику Герцеву. - Ты же понимаешь, что если представлять наглядно этот процесс, то легко можно угодить на левый берег!"

(Пояснение. В рыбинске на левом берегу Волги находится городская психушка.)

"Не понимаю!!! - орал мне академик Герцев, - Не понимаю, чего ты от меня хочешь?! Чтобы я признал твои факты?!"

"А чем тебе они не факты, такие же, экспериментально подтвержденные, как и со сраными электронами?!!!" - орал ему я.

Он помолчал, и неожиданно сказал:"Ну их нахрен! Давай выпьем..."

И мы выпили еще...

И когда я, вполне выоравшись, поддал еще, я вдруг понял удивительно простую и в то же время, красивую вещь. Володя мне еще что - то говорил, но я уже его не слушал, я по всякому крутил и вертел в своем уме пришедшую мне идею..
.И чем более я ее рассматривал и так и сяк, тем более убеждался, что, наконец - о понял мотивы неприятия моим другом очевидного.
Тогда я сказал: - Старик, - сказал я ему, - Смотри, что получается.
Ты преподаешь в академии теор физику, и веришь в то, что твердое тело, не делясь на части, способно поникать во множество лазеек одновременно. Это - есть вещь, мало сказать неочевидная, но, нахрен, вообще неизвестно что.
И при этом ты не веришь в очевидные вещи, известные вообще всем, касающиеся веры."

"Да". - Сказал он мне.

"Тогда я могу сказать тебе, почему это так." - сказал ему я, и мы налили еще по одной.

"Говори!" - ответил мне он, когда мы занюхали огурцом очередную.

"Потому, - сказал ему я, - что верить в совершенно сумасшедшие вещи тебе разрешают, если эти вещи и факты не приводят тебя к вере в Бога. А вот если пустяковенький, очевидненький фактик сможет как - то повлиять на твою нецерковность, пошатнув ее, то тебе они сразу же введут в твой высокопросвященный, академический ум, мысль о том, что этого не может быть только потому, что не может быть никогда.
Таких вещей они не пропускают."

"Кто, они?!" - спросил несчастный мой друг, и мне стало его жалко.

"Бесы." - сказал ему я, и он при этом поперхнулся огурцом.

Не буду, однако, утомлять вас нашими пьяными беседами.
Скажу только то, что встретив Володю недавно на улице и немного поговорив, нашел, что его позиции относительно церкви заметно изменились в нужном мне направлении.

И это - далеко не все, что я хотел бы вам доложить о своих взглядах на природу веры и неверия...

Снова Пост!

Простите, Веселую Белку, братие и сестры!

За недостаточное к вам внимание, за лень свою природную, которая препятствует лишний раз ответить на письмо, или написать кому-то коммент.
За мою хроническую резкость в словах и оценках.
За нетерпимость к ошибкам других и за попустительство себе всех поучать - как и что нужно делать, чтобы со стороны это выглядело правильным.
За лесть и за ложь.
Простите.

Меня иногда посещает мысль: просили бы мы друг у друга прощения, если бы этого дивного дня, именуемого Прощенным Воскресением, православные наши предки не оставили бы нам в наследство?

Я полагаю, что тому, кто всегда прав и не испытывает нужды в том, чтобы просить прощения у ближняго своего, Прощенное Воскресение ни к чему. Да такие и не ходят вечером накануне Великого Поста в храм с целью покаяться в своих ошибках и своих грехах. Те же из нас, кто приучен "есть пищу чистыми руками", просят прощения друг у друга весь год, невзирая на день недели. Поэтому, и сегодняшний день для нормального православного человека, отнюдь, не является чем-то исключительным.

В древней Церкви люди вообще каялись прилюдно.

Была такая практика - покаяние не тайное, как принято сейчас, а покаяние прилюдное.
Обличение своих грехов вслух и без утайки перед всей церковью. ( А ну-ка, поди, скажи пред всем честным собранием в храме, о своих тайных! Эге, брат, слабо!)
Тогда были времена, когда тебя могли в любой момент казнить только за то, что ты христианин, и, понимая то, что за гробом покаяния уже нет и быть не может, люди каялись друг другу.
Якоже и у апостола Павла сказано "...исповедайтесь друг другу..."

Тогда, на заре Христианства, каждый день было Прощенное Воскресение...

Покаяние, исповедание свох тайных, - это внутренняя потребность души, которая испытала состояние "быть чистой".
Такой опыт духовной чистоты - есть дар Божий, Благодать, которая дается всем, но которую видит не каждый. Есть люди, которые не ощущают никакой разницы между тем душит тебя грех, или не душит?
Точно так же, как и есть люди, которые не моют рук после посещения туалета.

Прискорбно, но, факт...

Есть определенная смысловая символика и в том, что сегодняшний день имеет название в годичном круге Богослужений, как "Неделя Сырная. Воспоминание Адамова изгнания."

Почему мы именно на день воспоминания о изгнании из Рая первых людей, соотносим то, что называется Прощенным Воскресением?

Потому, что после греха преслушания, Адаму, как и Еве, следовало просто покаяться, попросить прощения у Бога, вместо того, чтобы переваливать ответственность с себя, на Бога, как это сделал Адам, говоря: "Жена, которую Ты дал мне, она мне сказала. И ял."

Ныне из-за этого имеем то, что имеем.

Однако, "с наивной тупостью пингвина", вместо того, чтобы лишний раз признать свои недостатки, промахи и грехи, мы либо вообще сие таковым не считаем, либо, как и Адам, перекладываем вину на чужие плечи...

Поэтому, правильное состояние человеческой души - это состояние, когда ты испытываешь необходимость сказать кому-то: "Прости меня. Я был дурак, и перед тобой зело виноват."
Даже если тому, кому ты это говоришь, твои слова покажутся неискренними, даже в этом случае твое покаяние перед данным человеком будет принесено.
А то, как он к этому отнесется - это уже в меру лично его ответственности. Ты же делай то, что положено делать тебе.

Не бойтесь, други, слов прощения и не стесняйтесь их произносить, помня, что стеснительность - есть разновидность гордыни, как, например, и так называемая ранимость.
Негордый человек прост в общении с другими. И открыт каждому.

Да. Среди нас нет негордых. Но, тренировать себя полезно. Ломать в себе вертикально воткнутый в горло кол гордыни, не дающий тебе в ноги поклониться ближнему, ломать нужно. Ломать, ломать и еще раз ломать...

Как я охотником хотел стать...

В январе - месяце 79 - го года я частенько наведывался в гости к своей родной тетушке, живущей в Павловом Посаде в деревне ( сейчас поселок ) Большие Дворы.
Причин было несколько. Во - первых, надоедала столовская пища в вузе, во - вторых, хотелось побыть в тишине вне стен общаги, и в - третьих, конечно, русская деревенская банька...
Так вот как - то раз хорошо поддамши после баньки, мы и порешили с Володькой - мужем моей тетушки Валентины,- пойти на охоту на дикого зверя.
Володька - охотник со стажем. В те года промышлял зимою лис, скорняжничал, а шапки продавал на рынках в столице, т.к. на зарплату слесаря ткацкой фабрики в те года было никак не прожить.
Я в свою очередь, был тогда в великолепной форме, только что из армии, и по стрельбе имел разряд ВСК. Ну, и просто интересно было...
Вышли мы с ним спозаранку. Он мне дал лыжи отца, подбитые оленьим мехом.
Бежать на таких лыжах - одно удовольствие.
Собственно, они сами бегут, а ты только знай - ноги переставляй.
Кроме лыж дал он мне и двустволку вертикалку, а сам взял карабин.
Ну и конечно же у нас с собой было. Две бутылочки "Старки", лежащие у меня в рюкзаке, приятно ударяли меня по спине.
До этого, в армии, мне как - то раз пришлось пройти около 5-ти км. на одной лыже, т.к. на другой полетело крепление, и я, пройдя такую закалку, считал, что в этом виде бездарного времяпровождения меня уже ничем не удивить...
Я ошибался.
Тот наш с Володькой поход за лисами стал образцом того, как не надо ходить на охоту.
То, что мы отравили весь лес своим перегаром, а значит и зверь ушел...Бегали по следам, вроде бы свежим, петляли, устали, потом решили перекурить и развели костер. Кстати оказалась и банка тушенки, взятая из дома. Выпивая и закусывая у костра, нам в общем - то уже было наплевать на то, какой тут зверь - мать его - ходит. В общем, Володька сказал, что сбегаем сейчас еще в одно место, где обычно обитает лось. Ну, мне какая разница? Лось - так лось!
Бежим. И не к чему нам, что уже совсем стемнело...Нам, в общем, и море по...это самое.
Короче, хоть и с заметным опозданием, но до нас стало доходить, что никак нам не фортит ночевать в лесу. Потому как кроме пьяных охотников, тут есть еще и волки, например. Плюнул тогда Володька слюною и говорит:- пошли вправо - там трасса. И ну его все туда - то и туда - то...Я тоже тогда слюною плюнул и пошли мы вправо.
Долго ли, коротко ли шли мы вправо, а только послышался вдалеке родной звук мотора, и мы прибавили ходу.
Выскакиваем на край какой - то приличных размеров поляны и видим, что на противоположном ее конце стоит олень. Самый настоящий олеша, весь в лунном свете серебрится. Морду свою приподнял этак вверх, стоит и по всему видно - любуется морозным звездным небом. Мы не стали долго думать над тем, откуда в ближнем подмосковье взяться оленю, а вскинули свое оружие - и ну в него палить!
Расстреляли оленя остервенело! Отстрелили ему его прекрасную голову, предварительно отстрелив ему рога. Потом отстрелили передние ноги...И не к чему нам, пьяным абормотам, подумать о том, почему олень без головы и без передних ног все еще продолжает стоять на задних?..
Подошли мы к нему - ружья наперевес - и видим, что от прекрасной гипсовой скульптуры совсем почти ничего уж не осталось. Задница одна стоит на задних ножках. Выругались мы тут с дядькой моим Володей и пендаля еще оленю тому отвесили........
Короче говоря на утро, проспавшись от "Старки" и должным образом здоровье свое поправив, мы договорились, что никому и никогда не расскажем о том, как охотились мы на оленя под Москвою, ибо весь охотничий клан до конца наших дней нам эту охоту поминать будет. Володька так и сказал : - Молчи до гроба...-
Я и молчал. Вот только Володьке не долго суждено было пожить.
Сразу после Чернобыля его забрали зону вокруг Припяти чистить. И побыл - то он там недолго, что - то около месяца. А как приехал - пить начал просто дико. Не просыхая пил. Каждый день с утра и до ночи пил, пил, и пил...Все хотел радиацию вывести. То ли не знал, что ему уже ничто не поможет, то ли верить не хотел. Его хватило на 4 месяца. Помер он лысым стариком с полностью развалившимися внутренностями, в туалете, когда до ветру пошел, извергнул кишечник из себя...
Так я его и запомнил. Тридцатилетним, веселым мужиком, с которым мы вместе как - то зимою 1979 - го года в лесу расстреляли гипсовую скульптуру оленя...

Люди, которых я люблю

Я люблю этих людей, из которых в живых остался только мой отец, полный, впрочем, инвалид. Людей, которые были молодыми, когда я был ребенком, и часто, спрятавшись где - нибудь в уголке нашей хатки ( а жили мы в настоящей украинской мазанке ), слушал их бесконечные, жаркие споры о том, кто и что сделал неправильно в их работе, вокруг которой именно и строилась вся наша жизнь.

Я ничего не понимал в их терминах, настоящем шахтерском слэнге, в котором, в отличие от многих профессиональных жаргонов, которыми мне в жизни удалось овладеть, никогда не присутствовал мат. От отца я мата не слышал до почти что своего тридцатилетия.

Пусть мне кто - нибудь после этого поставит в пример ценности и этику воспитания детей в наших продвинутых интеллигентских кругах.

Впрочем, я не об этом.

На шахте нашей, на которой за все 105 лет ее существования трудились многие из моих предков по отцовской линии, было всего три очень крупных аварии. Точных дат я не помню, но с точностью до года могу сказать о них.

Первая авария случилась в начале шестидесятых, когда из угольного пласта внезапно выделилось очень много газа и создалась врывоопасная 6 - ти процентная его концентрация в смеси с воздухом. Взвешенная в воздушном потоке угольная пыль при взрыве метана, детоннирует, как динамит. Так и вышло. Где - то путевой рабочий забивал в шпалу "костыль" и при ударе по нему кайлом, высек искру. 35 человек погибли сразу. 13 потом в ожоговом центре, останки двоих вообще не были найдены. Из выживших, насколько я знаю, под землю потом никто не опускался.

Вторая авария случилась почти ровно через 10 лет от первой. В ствол сорвалась пассажирская клеть, все три этажа которой были переполнены людьми. И поскольку весь низ ствола занимают сточные воды почти 80 - ти метровой глубины, никто не выжил. Впочем, так или иначе, никто бы и не выжил, т.к. летели они почти 800 метров.

Тогда погибло 150 человек, и за одну ночь был положен асфальт до городского кладбища, почти 4 километра. Из Плитбюро ЦК КПСС приезжала делегация во главе с Н. И. Рыжковым, который родом из нашего города, и у которого в этой аварии погиб родной дядя. Младший брат Рыжкова, Иван Иванович одно время был моим напарником. Абсолютно замечательный мужик.

Третья авария унесла жизни 7 человек, среди которых оказался директор шахты и начальник участка, на котором произошло обрушение кровли, или как говорят, лава лягла. Шестерым же тогда Господь продлил дни, оставив жить, и среди них был отец.

Он, его кум, дядька Володя Лещук, совсем молодой тогда еще забойщик Виталий Рыбаков и еще трое ребят из батиной бригады, отделавшиеся ушибами, и незначительными травмами, решили немного успокоить нервы, посидев где - нибудь. А поскольку наша хата была к шахте ближе всего, то и решено было посидеть у нас.

И вот ночью, часа в два, мы с матерью слышим, как в нашу скрипучую калитку на цыпочках, один за одним, идут люди, старающиеся как можно громче не шуметь...

Мать, конечно не спала, т.к. телефонов у нас не было вообще никаких, и поэтому, когда батя вовремя не являлся с работы - думать можно было о чем угодно.

Некоторое время Большие Дядьки стояли во дворе, изображая из себя думающую компанию о том, где лучше им посидеть - на кухне в доме, или в летней кухне во дворе. Решили посидеть в летней кухне.

Но при этом всем им нужно было миновать будку Вольфа.

А Вольф - это такая собака у нас была в то время. По сравнению с ним собака Баскервиллей просто щенок. Вольф признавал только мать. Однако, будить мать было еще опасней, чем пройтись мимо Цербера. Поэтому батя и дядька Володя Лещук просто подловили момент, когда Цербер залез в конуру, взяли эту конуру в руки и посто понесли ее в огород. И все бы, конечно, им сошло с рук если бы за всеми этими безобразиями из окна дома за ними не наблюдала мать. Она молча стояла и просто ждала, когда мера их беззаконий перехлестнет через края ее терпения. Когда же она увидела, как Вольфа в будке уносят с глаз долой, а батя, наступивший темной Украинской ночью в миску Вольфиной каши, так и шагает с этой миской на ноге, ей стало ясно, что ребята готовы на все, чтобы не только выпить и закусить, но и при этом соделать данное в тайне от нее. Может быть, - думала мать - они даже уносят Вольфа на закуску...

Решив, что момент настал, она просто взяла в руки заранее приготовленную для целей воспитания взрослых дядек палку, которую держала у окна за гардиною, и двинулась к дверям. Ей нужно было обогнуть пол - дома. Поэтому я, как только мать вышла за дверь, сразу бросился к окну, и в открытую форточку громким шепотом бате крикнул : - Па! - крикнул я шепотом, - Мать идет! -

То ли бежать уже было поздно, то ли замешкались они, но застала она их с будкою в руках, с сеткою, из которой торчас батон вареной колбасы по два шестьдесят и с эмалированым ведром в руках. Вся эта камарилья молча, потупив глаза, выслушивала ненормативную лексику в свой адрес, а я успел влезть в штаны, просокочил мимо их в летнюю кухню. Успокоившись, мама решила посидеть вместе с ними.

Оставив Вольфа в покое, эта компания зашла в летнюю кухню, семеро с матерью, и стали раскладывать на столе еду из сетки. И я был очень тогда удивлен отсутствием у них спиртного - ни вина, ни самогона?
Когда же до меня дошло в чем тут дело, то, помню я был сильно удивлен, т.к. самогон оказывается был в эмалированном ведре. Все 10 литров, как с куста! Мать принялась еще жарить им в сковороде на шкварках помидоры с луком и сладким перцем, а они принялись черпать из ведра обычными эмалированными кружками, и потянулся долгий разговор о том, как, что и почему в жизни так неправильно... Слезы матери, дым махорки, самогона реки и запах настоящих поросячих шкварок... Я ничего тогда не понимал, но мне всегда было хорошо в обществе этих абсолютно беззлобных людей, только что потерявших половину своей смены, и поэтому тихонько поющих - "...а молодо - о - ва коного - о - на несут с разбитой головой..." Через какое - то время в хате заплакал тогда еще грудной Руслан, и мать ушла к нему, а я 10 - тилетний до утра все слушал и слушал этих мужиков, их шутки, и смех, наполненый страданием...

Из них уже никого нет в живых, кроме отца, которому 28 февраля будет 65 лет. Даже Коля Прапорщиков, который моложе меня на 7 лет, не перенес травм в очередной аварии.

Я люблю этих людей, я вырос среди них. Это они совим примером воспитали во мне то, что я являю. Не давать никому спуску, но никогда при этом не перегибать палку. Доводить до конца дело, даже если этого сделать нельзя. На работу - как в бой, даже если ты не пошел по стопам отца, а выучился и стал ученым.

Отец мне говорил, а потом и брату, когда тот подрос. "Мужик, - говорил нам отец, - должен знать все... А уметь - еще больше." Поэтому, я не считал для себя чем - то выдающимся учебу в физико - математической школе, совмещенную с окончанием музыкалки, и в перерывах три спортивных секции : легкая атлетика, гимнастика и пулевая стрельба. Находилось у меня время и на девчонок...На одной из которых, своей однокласснице, я потом и женился.

Нет поэтому ничего странного и в том, что и мои дети считают для себя нормальным очень много и разнообразно работать, и считают ненормальным для себя "расслабляться", в этих бескнечных "расслаблениях" современных людей всех возрастов. Я, и мои дети видели жизнь - горение. Жизнь, наполненную делами и поэтому - смыслом. Когда в 1996 году мать разбил паралич, за ней стал ухаживать отец. Причем нас он просто не допускал ни к какой помощи. "Это мое дело" - говорил он нам. Все семь лет, пока мать жила в этом состоянии.

Антоний, мой сын, мыслит более образно, чем я, и поэтому он таких людей, как батя всегда называл кентаврами. Человеколошадь, которые работают, как лошади, но при этом всегда остаются людьми. Выражение, что труд сделал из обезьяны человека, а потом превратил его в верблюда - это не про них.

Я сам очень и очень многого не понимаю в этой жизни, потому что система привитых мне с детства ценностей в этой нашей действительности почти не востребована. Исключение составляет церковь, к которой в свое время прилепился я сам, и прилепил всю свою семью. Только здесь еще могут пригодиться те черты характера, которые были в свое время привиты мне простыми рабочими мужиками с шахты "Северная" города Дзержинска Донецкой области, людьми, которых я люблю...

Стульчик

Так вот и живем...
Из грязи в князи и обратно.
Случилась, братие, в наших краях Пасха.
А у нас по этому случаю каждый год бывает общегородской Крестный Ход.
С четырех концов города одновременно стекаются, как ручьи, людские реки к Спасо - Преображенскому собору, где служится Пасхальная Вечерня.
Так вот. Храм, где мы служим, и где ночью встречали Пасху, находится совсем не в том месте города, откуда нам идти назначено Крестным Ходом. Так что, отслужив службу и хорошо посидев за праздничным столом, я с сотоварищами засобирался к Сретенскому храму, где должна была формироваться колонна - одна из четырех, восточная, - для Крестного Хода. Товарищи пошли пешком, а я по причине своих больных ног, поехал автобусом.
Приезжаю к Сретенскеому храму, а там еще нет никого.
И стоит такой одинокий - одинокий и грязный - прегрязный стульчик, в аккурат в самом мусорном месте, на котором бомжики местные сидят, когда просят подаяние.
Мои ноги мне подсказали, чтобы я на этот стульчик присел в ожидание прочей Вознесенско - Георгиевской братии. Ну, я и присел.
А баночку нищенскую в руки взял, потому, как там мелочь была.
Не могу же я чужую милостыню выкинуть на землю!
Так и стал я сидеть на нищенском месте с этой коробочкой в руках.
Тут из Сретенского храма со службы начал выходить народ.
И, завидев меня, понесли они мне свою милостыню: кто - что.
Дали мне и яичек крашенных и денежек. Причем, поскольку большинство из прихожан знало меня, то давали мне сразу, начиная с десятки. А уж, когда наши подъехали, тут и вовсе началось такое! Стали мне давать купюру за купюрой, и все крупные.
Подъехала супруга, с сыном Антонием, невесткой Котей, свахой Любой и со всеми моими сладкими внуками - и ну надо мною смеяться! А какая-то бабуля сердобольная, не зная, что это моя семья, их прилюдно отчитала, чтобы над каликой смеяться не смели.
Так и сидел я, целых полчаса, пока не подъехали наши отцы и не пришла пора уходить.
Встал я с нищенского места, и баночку, в которую набрал много денег, поставил на паперть храма.
Вот кто-то обрадуется зело! Пусть и нищему будет маленькое Пасхальное чудо, поскольку, ту сумму, что набрал ему (ей) я, им бы не собрать и за неделю.

Долго потом я шел в колонне, вместе со всеми нашими, и размышлял сам в себе о том, что такое со мной случилось? И понял.
Изменил внутренне меня этот стульчик, на котором я сидел всего лишь полчаса. Изменил!
Поверьте, братие, совсем непросто сидеть на этом стульчике и принимать то, что тебе дают.
Совсем не просто!
Начиная все это, как хохму, как прикол, я пришел к выводу о том, что не дай мне Бог когда-нибудь очутиться на таком вот стульчике. Не дай Бог!
И этот вывод был уже серьезен настолько, что пропало у меня желание шутки отпускать по этому поводу.
Одно только утешало - поработал я нищим на славу.
Собрал сумму, которую сам никогда бы не подал. Да и не бывает у меня в кармане таких денег.
То бишь, ту милостыню, что была адресована лично мне, я переадресовал, а проще сказать, подарил, кому-то, кто зело долго мытарствуя, нуждается в этих деньгах поболе моего, спит по углам и закоулкам и на этом проклятом стульчике сидит и в холод, и в дождь, и в жару.
И если бы не мои больные ноги, утружденные двумя ночными службами, ни за что не сел бы на нищенский тот стульчик.
Потому что это все - очень горький хлеб.
... Очень трудный и очень горький хлеб ...

К началу страницы