Вот
и пришла Страстная неделя.
Мы вступили в иное время, в иное пространство.
Все дни теперь — Великие: Великий Понедельник, Великий
Четверг, Великая Суббота…
В великом предстоит — и возможно, и необходимо — жить
сейчас нам.
Да, — возможно, хотя именно на Страстную часто приходятся
сильнейшие искушения и обнаруживаются тяжелые препятствия
для посещения храма и богослужения.
В этом году Страстная седмица началась страшными взрывами
в московском метро.
А в обыденной жизни — у одних авралы и завалы на работе,
у других нестроения в семье, у третьих еще какие-то
несчастья или неодолимые обстоятельства.
Да, — необходимо, потому что эти дни самые-самые, потому
что сейчас шанс быть рядом со Христом, вместе с Ним,
и это решает всю нашу жизнь, понимаем мы это или нет.
Там, где возможно, надо попытаться высвободить себе
пространство для этого пребывания в Церкви со Христом,
для жизни в богослужении. Многие берут отпуск или отгулы
на дни Страстей и первые дни Пасхи; кому-то удается
хотя бы в Четверг договориться попозже прийти на работу,
и так далее.
Только вот на пределы возможностей надо взглянуть честно:
с недоверием к себе и полным доверием Богу, Который
принимает всех ищущих Его.
С одной стороны — действительно не могу или не хочу?
Так ли неодолимы навалившиеся препятствия, так ли безусловны
соображения?
С другой стороны — а не будет ли мой порыв к «праведности»
соблазном для кого-то из близких, отходом от подлинной,
требующей труда любви? Такое тоже ведь бывает…
В Пасхальную ночь прозвучит дивное слово святителя
Иоанна Златоуста, призывающее к священной трапезе и
полноте радости всех — постившихся и непостившихся,
ленивых и воздержников. И все мы внидем в радость Господа
нашего.
Но сейчас у нас есть возможность войти и в Его страдания
, и эта возможность также сохраняется для «постившихся
и не постившихся».
Еще не поздно, — как не поздно оказалось благоразумному
разбойнику.
В первые три дня на богослужении в храмах звучит и
звучит Евангелие, огромные евангельские чтения (оно
должно быть прочитано за это время целиком).
Всё спасение наше вновь проходит перед нами. И подступают
те самые дни, от Тайной вечери до Воскресения.
Когда они начнутся, уже не будет времени анализировать,
изучать богослужение. Нет на это времени уже и сейчас.
Надо будет просто жить этим, жить в той полноте, которую
дарует Бог в ответ на желание нашего сердца.
Каждый год эта полнота ощущается по-разному, иногда
как бы и не осознается, иногда по ней скорбит сердце,
но потом оказывается, что если ты действительно желал
быть с Ним в эти дни – то всё БЫЛО. И осталось.
Тут надо сказать очень важное, что, наверное, все слышали
или читали, но что воспринять не так просто — и именно
в эти дни наиболее дается воспринять.
Мы не просто «вспоминаем» и как-то воспроизводим происходившее
некогда (две тысячи лет назад) где-то (в Палестине),
мы получаем реальную — не воображаемую! — возможность
действительно жить этим, приобщиться к этому, и
не «сегодня как тогда», а вступлением в ту область,
где время если не упраздняется, то выходит из рамок
земных законов, напоенное вечностью.
Не «как будто бы стою у того Креста», а действительно
могу оказаться у подножия его.
Невозможно окинуть взглядом богослужение этих дней
в маленькой заметке.
Невозможно будет говорить о нем, когда всё уже наступит.
Единственное, что надо — это БЫТЬ там (а если нет возможности
быть физически — в больнице ли, или дома с маленьким
ребенком, или на такой службе, где заменить вас никто
не может , — то Господь по горению сердца пошлет возможность
быть духовно).
Но чтобы в те часы вы могли сердцем распознать то, в
чем будете жить, — я хоть самое общее о предстоящем
скажу. И говорить на сей раз буду, пожалуй, больше о
напевах, чем о словах, потому что бесконечно драгоценных
слов в этих службах слишком много, и впитать их сознанию
и уху Бог даст каждому в его меру (а чтобы эта мера
могла оказаться большой, повторяю совет: купите книги
с текстами служб или распечатайте службы из сети, с
этого же портала!) — а вот напевы задают необходимое
нам восприятие свершающегося, включая и сами слова.
В первые дни Страстной седмицы строй богослужений очень
напоминает службы Четыредесятницы: утреня каждого дня
совершается обычно накануне вечером, утром совершается
вечерня с Литургией Преждеосвященных Даров, а вечером
служится великое повечерие.
В Великую Среду на Литургии Преждеосвященных Даров,
по заамвонной молитве, в последний раз произносится
молитва преподобного Ефрема Сирина с тремя великими
поклонами.
Завершен, прерван наш «путь покаяния», наши прошения
пусть и о самом добром для души — «даждь ми».
Впереди — предательство Иуды, Тайная вечеря, Гефсиманский
сад, Голгофа, погребение и — Воскресение.
Наступит вечер среды.
Это точка, с которой крайне желательно начать уже неуклонное
посещение храма.
Именно с вечера среды страстные службы входят в свою
полноту и… парадоксальность (это слово с греческого
переводится как «пре-славность).
Да, вера наша — это схождение несовместимого, вмещение
невместимого.
С вечера под Четверг это и происходит.
Еще в пятницу 5-й седмицы, на утрене Субботы Акафиста
прозвучал «косный», медленный распев в тропаре «Повеленное
тайно» — распев, для которого трудно найти слово лучше
чем «умилительный ». Он действительно полон милости,
этот распев, и, слушая его, можно понять, что же это
— милость: это полная мира и чистоты , изливающаяся
через край любовь.
И вот напев этот начинает звучать с Великого понедельника
«косно и велегласно, и со сладкопением равно» — в тропаре:
Се , Жених грядет в полунощи,
и блажен раб, его же обрящет бдяща;
недостоин же паки, его же обрящет унывающа.
Блюди убо, душе моя,
не сном отяготися, да не смерти предана будеши,
и Царствия вне затворишися:
но воспряни зовущи:
свят, свят, свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
А затем, в завершение канона, тот же распев звучит
в ексапостиларии («косно и со сладкопением» :
Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный,
и одежды не имам, да вниду в онь:
просвети одеяние души моея ,
Светодавче, и спаси мя.
И так — все три первых дня седмицы на утрени.
Утреня Великого Четверга открывается тропарем, который
есть в каждом молитвослове (в Правиле ко Причащению):
«Егда славные ученицы\…» — и поется он по обычаю на
тот же напев, с тем же «сладкопением».
Тропарь-то почти весь — о предательстве Иуды, об ужасе
этого предательства!
Но завершается он словами: «Иже о всех благий Господи,
слава Тебе!» Напев являет не страстную эмоцию, а полноту
милости, мирность жертвенной любви.
Прозвучит канон Великого Четверга.
Ирмосы этого канона — «Сеченное сечется море Чермное»
— поются на тот же распев, что позже канон Великой Субботы.
И распев этот, в любом исполнении, совершенно потрясает
душу.
И снова — и канон, и стихиры более всего говорят об
Иуде, о его предательстве («Иуда, раб и льстец» — в
кондаке и икосе канона).
Это иногда поражает в четверговой службе — почему так
много о нем?
Судя по всему, тут слишком важна «точка невозврата»,
и наступает время для каждого из нас осознать, с кем
мы, ощутить окончательность этой грани, совершить бесповоротный
выбор и полностью пойти за Христом.
Приходит Великий Четверг — Тайная Вечеря, общее причастие.
Многократно — и вместо Херувимской песни, и во время,
и после Причастия —поется то, что во все прочие дни
Литургии читает священник (и читаем мы в причастных
молитвах):
Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника
мя приими ; не бо врагом Твоим тайну пов ем, ни лобзания
Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни
мя, Господи, во Царствии Твоем.
Вечером мы снова придем в храм, уже на службу Двенадцати
Евангелий — Последование Святых и Великих страстей Господа
нашего Иисуса Христа.
Родилось это последование еще в первые века христианства
и в течение многих веков сохранялось почти неизменным.
В центре храма — Крест.
Вся история страданий Христовых, начиная с сокровенной
беседы с учениками на Тайной вечери и оканчивая приставлением
стражи ко Гробу Господню, проходит перед нами; на каждом
Евангелии все зажигаем свечи, по окончании — гасим их.
Почему эта служба несет не уныние и печаль, а мир и
надежду?
Потому ли, что мы знаем, что будет, как просияет молния
Воскресения Христова, как будет отвален этот камень?
Или потому, что все эти три с лишним часа мы дышим словом
Евангелия, воистину Книгой Жизни, что удивительное «вы
друзья Мои» из той сокровенной беседы обращено к нам,
что Христос — рядом, здесь, с нами?
Нет, никто не уходит с этой службы неутешенным, скорбным;
многие несут, бережно сохраняя, огонек свечей, возжигавшихся
на Евангелиях, и в душе каждого тоже такой вот островок
света — веры, надежды, любви.
Назавтра — сперва, утром, Великие (Царские) часы, на
которых читается Евангелие о страданиях Христа, а днем
– вечерня с чином выноса Плащаницы, сиволизирующей Тело
Спасителя — мертвое тело.
Казалось бы, это кульминация, нижняя точка, предел оставленности
— если уж не вчера на Евангелиях Страстей, то сегодня?
Но при выносе Плащаницы поются — вновь «со сладкопением»,
столь же нежным и полным милости, но другим распевом
— тропари «Благообразный Иосиф…» и «Мироносицам женам…»
, которые мы услышим вновь по Воскресении; напев этих
тропарей и слова второго из них несут не просто надежду,
а свет Воскресения:
Мироносицам женам при гробе представ, Ангел вопияше:
мира мертвым суть прилична, Христос же истления явися
чужд.
Этот свет грядущего Воскресения всё явственнее будет
проступать в песнопениях предшествующих Пасхе дней.
Сразу по окончании чина выноса Плащаницы совершается
малое повечерие с умилительным чтением « Канона о распятии
Господни и на плач Пресвятой Богородицы».
Поклонение и целование Плащаницы совершается после повечерия.
А дальше наступает Великая Суббота.
Службы этого дня по силе по меньшей мере сравнимы со
службой самой Пасхи, неотделимы от нее.
Об этой службе я могла бы рассказывать едва ли не часами,
и еще в большей мере, чем другие службы Страстной седмицы,
переживаю ее каждый год по -новому, потому что в ней
дышит вечность и такая сила и глубина, которую невозможно
даже частично охватить «за один раз», а постигаешь и
постигаешь из года в год.
Будьте на этой службе, родные мои во Христе братья и
сестры!
Не лишайте себя этой полноты и силы! Будьте на погребении
Господа вместе с мироносицами, будьте при неявленном
еще миру Воскресении Христовом — этим белым светом Воскресения
наполняется к Литурги и служба Великой Субботы.
Здесь надо быть, надо внимать, поражаться и наполняться
этой жизнью.
Коротко о том, что происходит.
Вечером в пятницу (в некоторых храмах — в ночь с пятницы
на субботу или утром субботы на рассвете) служится утреня
Великой Субботы с чином погребения Христа.
Вся служба происходит пред Плащаницей.
Поются и читаются заупокойные непорочны — стихи 118-го
псалма и особые стихи-похвалы, присоединенные к каждому
псаломскому стиху.
В великой спешке наступающего священного дня субботы
апостолы и жены-мироносицы не могли совершить полный
обряд погребения Спасителя; оплакать Его тело; теперь
же вся Церковь совершает упущенный тогда Чин погребения,
и мы можем в нем соучаствовать молитвой.
Наконец, после потрясающего душу канона «Волною морскою»
и стихир, с пением Трисвятого святая Плащаница износится
из храма на погребальный крестный ход.
Вечерня Великой Субботы (почти повсеместно она служится
утром, потому что в напряжении Великих дней и этих огромных
служб время особенно выходит из берегов и трудно вмещается
в наши привычные рамки) поразительна чтением пятнадцати
паримий, в которых пред нашим взором проходит вся история
Божия Домостроительства и предстают прообразы Воскресения
Христова.
За вечерней следует Литургия св. Василия Великого.
После чтения Апостола поется пасхальный стих: «Воскресни,
Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех»;
в это время священники меняют великопостные черные облачения
на белые (одновременно и крещальные, потому что в древности
во время чтения долгих паремий совершалось крещение
новых членов Церкви, и пасхальные ). Переоблачается
в белое и весь храм: украшения аналоев и икон.
Звучит особое, единственный раз в году читаемое Воскресное
Евангелие.
Тайна Воскресения Христова уже свершилась в богослужебном
времени; о нем, не явленном еще миру, уже дано знать
верным.
И в тишине душевной в этот день вселенского покоя мы
расходимся по домам.
Дай Бог сохранить нам эту тишину в себе и в неизбежных
предпасхальных хлопотах, будь то уборка или приготовление
снедей для праздничного разговения.
Увы, лишь немногим «мудрым девам» удается благоразумно
распределить предпасхальные хлопоты по предшествующим
дням, но в силах любого человека настроить себя так,
чтобы эти хлопоты не заслоняли главного, духовного,
молитвенного участия в том, что происходит сейчас в
мире.
Я сама, перегруженная в этом году работой, второй раз
в жизни (за четверть века) решила не печь куличей, а
ограничится покупными, и моя семья это приняла.
Главное, что будет Пасха!
И последнее.
Эти дни могут показаться прожитыми «не так», могут по
ходу их быть сожаления об этом «не так», — но если идти
в течении этих дней, быть с Церковью, то все эти сожаления
рассеются и отступят.
В пасхальную ночь призыв к общей радости прозвучит и
для вас во всей полноте (не позволяйте себе в этом усомниться,
потому что обещание Господне неложно, и слова Иоанна
Златоуста верны во все времена).
А в эту неделю, в эту седмицу просто старайтесь жить
с Церковью и не принимайте никаких решений, не выносите
никаких суждений и судов о себе, о своей жизни, о близких.
Наступит Воскресение — и всё, весь мир будет иным.
А чтобы радость наша была совершенна и полна, нам даны
вот эти шесть дней Страстной седмицы.