Оксана Иванюк:
Эта заметка возникла под влиянием статьи «На пороге смерти» о старенькой бабушке, доживавшей свой век с родней. Захотелось поделиться опытом, как мои родители относятся к маминому отцу, и как он относится к ним.

В доме моих родителей живет дедушка. Живет, а не доживает.

Он до последнего держался за свой дом.
И лишь год назад, когда оставили последние силы и перестали видеть глаза, согласился переехать к младшей дочери, «умирать», как он сказал.
Но согласился пожить до весны, чтобы не пришлось нам «по морозу землю долбить и на кладбище мерзнуть». Он даже сейчас нас жалеет больше, чем себя.
А потом привык к новой комнате, салатам из любимых помидор, теплому махровому халату, в который поместится три таких дедушки, и умирать расхотелось.

Он очень не хотел быть кому-либо в тягость.
Но у моих родителей свой резон: «Когда ты наших детей нянчил, ты нам в тягость не был. Значит, и теперь не будешь», - сказал отец, как отрезал, раз и навсегда.

Дедушкин телевизор слышно даже на улице, потому что слышит он тоже не очень хорошо, но повышать голос друг на друга нельзя, а то дедушка может расстроиться.
В доме установилась какая-то удивительная, хоть и не очень тихая, атмосфера, брат называет ее «благостная».

Дедушке не мешает бытовой шум, и даже небольшое застолье.
Папины внучатые племянницы иногда приходят и бренчат на старом пианино, а дедушка просто делает звук в телевизоре громче и спокойно констатирует факт: «Діти в гостях».
И, улыбаясь, уточняет: «Це Шурині чи Сашині?".
Он всегда был такой: спокойный, несуетный, степенный.
Но он слушает новости и волнуется, как-то нам приходится в кризисные времена?

Дедушка каждый день придирчиво проводит рукой по щеке, не слишком ли отросла щетина?
И папа или брат «приступают к торжественному ритуалу», бреют деда.
Если дедушке хочется чего-то, он деликатно спрашивает: «А кваса в нас случаймо нема?» или «А селедочка вже закончилась?» и только в одном он неизменно требователен, вода в чашке должна быть очень холодной, а чай - очень горячим.

Дедушка ждет следующей весны, когда можно будет снова выйти на улицу, лечь на кровать под виноградом и сжать в руке первые листья смородины, чтобы почувствовать запах лета.

А потом придет лето, и опять мы будем соревноваться за право первым принести ему ранние ягоды смородины или клубничку.
А он будет сидеть на своей кровати под виноградом, укутав ноги пледом, и беззлобно ворчать: «Та шо ви ото його мені несете. Та їжте самі, воно мені вже не дуже й хочеться.
Та я ж оце наївся і не голодний».
А потом будет аккуратно брать в ладошку ягоды и с удовольствием съедать пару штук.

«За кадром»

Конечно, «за кадром» остается ежеутренняя смена белья, постоянная работа обогревателя в дедушкиной комнате (ему холодно, если в комнате меньше, чем +27), постоянное «дежурство» кого-то дома, потому что трижды в день надо приготовить покушать и подать это все.
И то, что на кухню дедушка идет, опираясь на две мамины руки, и что через бортик ванной папа переносит его на руках....
За кадром остаются обычные хлопоты, которые утомляют иногда, но выполнять их в нашей семье считается почетным, как знак высочайшего доверия.
И высшей похвалой служит дедово авторитетное: «Харош борщ!».

Дедушка просто живет, потому что за свои 92 года заслужил немного спокойной и беззаботной жизни.
А мои родители знают, что никогда они не будут в тягость своим детям.