Почему
современных христиан в обществе нередко называют юродивыми?
Юродивые — значит, не похожие на остальных и свободные.
От чего и для чего? Размышляет иерей Сергий Круглов, клирик
Спасского собора города Минусинска Красноярского края.
Чем юродивые похожи на хиппи?
Среди чинов святых в православных святцах чин юродивых,
или, как их еще именуют, блаженных, вызывает особый
интерес.
Ксения Петербургская, Василий Блаженный, Паша Саровская,
Матронушка…
Картинки из их житий: вот они ведут себя как сумасшедшие,
вот резко и бесстрашно обличают сильных мира сего, вот
тайно помогают бедным и униженным, вот целонощно молятся
Богу на лютом морозе, стоя босыми ногами прямо на воздухе,
вот творят чудеса, пророчествуют и открывают то, что
скрыто от простых людей, притом умудряясь уничижить
себя, скрыть сияние своей святости от любопытных…
В таком примерно виде ими интересуется и массовый обыватель,
далекий от Христа и Церкви.
Поехать в Москву попросить у мощей Матронушки об исцелении
от болезни, передать записочку с прошением об избавлении
от суда на Смоленское кладбище Ксении, добыть свечку,
водицу, земельку с могилы блаженного — лично знаю (да
наверняка знаете и вы) многих людей, которые все это
проделывали, но христианами при этом не являются; Христос,
Его заповеди и жизнь по ним, Евхаристия и Евангелие
им не интересны.
Ищет, ищет род сей прелюбодейный чудес и знамений, исцеления
от болячек и избавления от проблем на халяву, ищет гуру
и чудотворцев!
Этот вздох воцерковленного человека часто раздается
и в повседневных церковных разговорах, и в проповедях,
и на страницах церковных СМИ… И поймав себя на этом
вздохе, явственно разбираю в нем осуждение и гордость:
себя, верующего, счел праведником, а «их», неверующих,
— грешниками.
Нет, так не пойдет. За такую мою позицию меня бы первого
те самые юродивые и обличили бы!
В чем же тут дело?
Первое, внешнее, что мы видим в юродивых, то, что они
всегда противостоят официозу, своим поведением разрушают
определенные парадигмы общества.
Если общество позиционирует себя как христианское —
то христианские парадигмы.
Таковы те «классические» юродивые из святцев, жившие
в православных империях, и многочисленные юродивые,
не прославленные Церковью, но подлинные, о которых мы
читали или слышали из воспоминаний верующих о временах
гонений на Церковь при советской власти.
Таковы были — в чем-то — и представители поколения «детей-цветов»
на Западе: война во Вьетнаме, появление рока, Вудсток,
хиппи, марихуана, поиск «расширения сознания», иногда
— эпатирующие окружающих заигрывания с беспредельным,
с царством тьмы, нигилизма, отчаяния…
До того как превратиться в массовую культуру, это течение
тоже воспринималось западным истеблишментом как юродство,
это был бунт против протестантской (в основном) морали,
норм и ценностей, против общества, фарисейски пользующегося
традиционно христианскими символами и формулами — но
утратившего Дух…
И вот дети своих благочестивых отцов подняли бунт, ринулись
искать этот Дух — и не только на туманном мистическом
Востоке, но и в собственной христианской почве (об этом
немало написано, стоит перечитать, например, «Не от
мира сего» — книгу о знаменитом православном подвижнике
Америки о. Серафиме Роузе, ее автор, о. Дамаскин Христенсен,
немало страниц посвятил воспоминаниям о таких духовных
исканиях американской молодежи 50-60-х годов ХХ века).
Этот бунт, это «неканоническое» юродство знакомы и
нам в России — господствующий атеистический истеблишмент
создал в советском андеграунде некое хаотическое, но
все же центростремительное движение в сторону Христа.
Песни Башлачева и Янки Дягилевой, раннего «Воскресенья»
и Егора Летова, стихи подпольных поэтов, трактаты диссидентствующих
философов, картины непризнанных официозом художников
— многое из этого неосознанно, неявно, но неизменно
вращалось вокруг Неба и Церкви — неба на российской
земле, которая как-никак, а тысячу лет была православной.
Можно сказать, что эти советские юродивые в реальную
Церковь зачастую и не входили, но они сидели недалеко
от паперти и швыряли комья грязи в советских обывателей,
встряхивая их от спячки, призывая вспомнить утраченный
Дух, свидетельствуя кумачово-бетонной эпохе «человека,
звучащего гордо» библейскими словами: «Думаете, вы победили?
Но — жив Бог, и жива душа моя!»
В эпохи застоя, кажущегося незыблемым, юродивые НАПОМИНАЛИ
людям о «едином на потребу», о Боге и Его правде, так
часто попираемой в житейской суете, о Его жертвенной
любви, требующей от человека взамен не фарисейского
исполнения норм и обрядов, а живой сердечной отдачи…
В разные эпохи — по-разному.
С православной империей в этом отношении — все понятно.
Андрей Зайцев, специалист по русской агиографии, в своей
книге «Жития святых. Путеводитель» пишет так: «Лишь
в те моменты, когда в стране или империи складывается
устойчивое представление о самоценности внешних обрядов
или собственном государстве как о “православном царстве”,
где нет места сомнению и внимательному вслушиванию в
то, что может сказать Бог, появляется блаженный и ниспровергает
всю традиционную парадигму. Появление юродивого — сигнал
о том, что в обществе форма превалирует над содержанием,
а буква над духом» (М.: Эксмо, 2008г. С. 125).
С каким идолом борется юродивый сегодня?
И вот дальше перед нами — вопрос: а возможно ли появление
юродивых Христа ради в наши дни?
Мы живем не в православной империи, искать духовности
нам никто не запрещает: исповедуй какую хочешь веру,
хоть самую экзотическую, или не исповедуй никакой —
твое дело, полная свобода!
Эстетика бунта в наши дни выродилась в эстетику вседозволенности,
маргинальные субкультуры, которые когда-то расценивали
как носителей подавленной духовности, вроде панков,
готов, рокеров всех мастей и прочих, имже несть числа,
сами стали частью масскультуры, частью истеблишмента,
в наши дни само понятие «устои», «традиции» не пользуется
авторитетом (вспомним знаменитые слова Олеси Николаевой:
«Ныне распространена особая гордость — гордость мытаря,
что он не таков, как фарисей…»).
На этот вопрос мы ответим: да, христианские юродивые
— есть.
Во-первых, дух Христов, который вдохновлял святых древности,
жив и сейчас в Церкви.
А во-вторых, христианские юродивые — не просто бунтари,
ниспровергатели «устоев».
Они ниспровергатели устоев, ставших — идолами.
В этом — извечная борьба христианина, борьба против
языческих идолов за свободу во Христе.
Когда-то, во времена православных империй, идола пытались
сделать из церковных обрядов — и христиане боролись
за возвращение обряду духа Христова.
Сегодня идол, который установил свою власть над миллионами,
который вроде бы допускает свободу в исповедании религии,
одежде, поведении, который вроде бы отменяет «ханжеские
предрассудки» во имя «вседозволенности», но цепко старается
держать своих подданных в узде и требует от них ежедневных
жертв, — это дух потребительства, он же дух мира.
И жизнь нелицемерно верующего христианина полна такого
противостояния этому идолу, духу века сего…
Вот над человеком смеются — а он продолжает поститься,
молиться и ходить в храм, ему кричат: «Да что это тебе
дает?!! Как был ты бедный и больной — так и остался!
Посмотри — в церкви один обман, попы жиреют, а ты!…»
— а он делает то, чему научен, ради Иисуса, а не ради
хлеба куса, как говорили в старину.
Вот уверовавший бизнесмен решил делать деньги не ради
наживы, а чтобы помогать неимущим, он благотворит, никак
не «пиаря» своих действий, отказывается вести бизнес
с использованием обмана — и слышит в свой адрес от своих
близких: «Да ты ненормальный! Лох, неудачник, посмотри,
как делают дела вон тот и вон тот!…» — а он продолжает
идти за Христом.
Вот христианка рожает очередного ребенка, не слушая
вопля: «Дура, зачем нищету плодишь!..»
Вот христианин не изводит себя по ночам горькими думами
насчет пенсии, обеспеченной старости и вечного телесного
здоровья, для него новая марка сотового или автомобиля
не является светом в окошке, а слоган «Не дай себе засохнуть!»
— программой жизни…
На многоголосый вопль толпы «Не имеем иного царя, кроме
кесаря!» он отвечает: «А я — имею. Я имею Царя-Бога,
Его законы исполняю, Его власть призываю ежедневно в
молитве “Отче наш”, чтоб была она на земле, как и на
небе!» Современный юродивый напоминает адептам вседозволенности
— о суде Божьем, тем, кто не хочет связывать себя семейными
узами, — об ответственности и о жертвенности в любви,
любителям халявы — о творческом отношении к труду по
заповеди Божьей.
Своей обыденной жизнью он здесь, на земле, напоминает
окружающим о Небе, пусть даже раздражая их таким напоминанием…
В чем-то все это и есть — неотмирность Церкви и юродство
во Христе.
В чем-то все мы призваны быть «безумцами Христа ради»,
как называл всех христиан апостол Павел в Первом послании
к Коринфянам…
И в этом юродстве — попробуйте-ка вот так пожить какое-то
время, среди реального мира сего — мучениками. Нет,
мы не просияем перед миром, нас не напишут на иконе,
к нашей могиле не придут тысячи паломников — да это
ведь и неважно.
Важно то, что своей христианской жизнью, самой простой,
какой жили и живут сейчас множества «святых», то есть
взятых Богом в особый удел, мы исполним то, что заповедал
Христос: свидетельствовать о Нем, — к чему и призвана
Церковь, маленькое семечко, брошенное в землю этого
мира.