В начале февраля (переходящее празднование) святая Церковь чтит память тех, кто пострадал за веру в годы советской власти. Более 20 страниц мелким шрифтом занимает перечень их имён в дополнении к Службе.
Более 1 500 святых прославлено в лике мучеников и исповедников, пострадавших в годы советской власти.
Это больше, чем за всю предшествовавшую историю православной церкви.
Среди них – святые царственные страстотерпцы, патриархи, митрополиты, епископы, белые священники и монахи, монахини, миряне…
Расстрелянные, утопленные, сожжённые, закопанные живьём в землю, умершие от непосильного труда, голода, болезней; проведшие десятки лет в лагерях и на поселениях.
Отказавшиеся подписать доносы и дать ложные показания…
И сколько тех, чьи имена до поры сокрыты Промыслом Божиим.

Это произошло в селе Иза Хустского района в 40-е годы ХХ ст., после Великой Отечественной войны, когда Закарпатье было присоединено к Советскому Союзу.
В этом селе всегда было несколько церквей. Одну за другой их закрыли. Осталась одна. Назначен день её уничтожения.
Мужчин в селе почти нет: кто в ГУЛаге, кто погиб на войне, кто скрывается от новой власти.
С утра в тот день к церкви собрались все жители села. Женщины, дети, старики. Они легли вокруг церкви, образовав живой заслон.
Новые хозяева пригнали танки, потребовали, чтобы люди разошлись по домам. Но никто не двинулся.
И их раздавили гусеницами. Всех. Даже грудных младенцев. И храм сравняли с землёй.

А вот ещё одна история. Её описал архимандрит Тихон (Шевкунов), назвав «Об одной святой обители. История, которая может войти в будущий «Пролог».

Где-то в глубине России перед революцией был монастырь, о котором по округе ходила скверная молва, что монахи здесь – сплошь лентяи и пьяницы.
В гражданскую войну в городок, рядом с которым находился монастырь, пришли большевики.
Они собрали жителей на рыночной площади и туда же под конвоем пригнали монахов.
Комиссар громко обратился к народу, указывая на чернецов:
Граждане, жители города! Вы все лучше меня знаете этих пьяниц, обжор и бездельников!
Теперь их власти пришёл конец. Но чтобы вы до конца поняли, как эти тунеядцы столетиями дурачили трудовых людей, мы кладём на землю перед ними их крест и их Евангелие. Сейчас, на ваших глазах, каждый из них растопчет эти орудия обмана и порабощения народа. А потом мы отпустим их, пусть убираются на все четыре стороны».

В толпе захохотали.
И вот, под улюлюканье народа, вперёд вышел игумен – грузный мужик с мясистым испитым лицом и красным носом – и сказал, обращаясь к своим монахам:
«Ну что ж, братия, жили как свиньи, так хоть умрём как христиане!»
И ни один из монахов не сдвинулся с места. Всех их в тот же день зарубили шашками.