Недавно я услышал от старых супругов такие слова:
— Нас надо убить.
— Почему? — спрашиваю их.
— Старые мы, никому не нужны.
Часто старые люди говорят о том, что устали жить и хотят умереть.

Возникает вопрос: неужели старость — невыносимое, самое тяжкое время в жизни человека?

Старость — последний возрастной период, за которым только смерть.
Но чем плоха старость? Почему многих пугает смерть?
Все зависит от того, как понимает человек себя, смысл жизни.
Мудрые люди всегда ценили просветление старости как состояние ясности, умудренности.

С этим был согласен русский поэт Константин Бальмонт:

День только к вечеру хорош,
Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.
Закону мудрому поверьте —
День только к вечеру хорош.

Понимать эти строки нельзя буквально.
Каждое время суток прекрасно по–своему: и раннее утро, когда мир ещё ничем не осквернён, и полдень с его зноем.
Так и человеческий возраст, каждый — удивителен и значим.

В любом возрасте пребывать и трудно, и радостно.
Периоды нашей жизни — младенчество, детство, отрочество, юность, молодость, зрелость, старость — органично перетекают один в другой, творя путь в нашей жизни.
Этот путь — не только горизонталь, природная жизнь, которая дана всем живым существам.
Животное ест, пьёт, трудится, веселится, размножается. То же делает и человек.

Но когда писателя А. П. Чехова спросили, чем же человек отличается от животного, он ответил: тем, что у него есть высший запрос — религиозное чувство.
То есть он сказал и о вертикали, которая должна быть непременно в жизни человека, без неё жизнь каждого из нас становится только природной, биологической.

Замыкать человека в природном ограниченном мире, не связывать его с Богом, бессмысленно.
Человек создан Богом, поэтому является существом, находящимся в постоянной сыновней зависимости от Него.
И эта зависимость — не рабская, не гнетущая, а радостная, потому что Бог общается с нами на расстоянии двух свобод — Его и нашей.
Он не принуждает нас любить Его. Он только призывает нас к Себе.
А откликнемся мы на Его зов или нет — дело нашей внутренней свободы.
Если откликнемся, начинается наша жизнь вдвоем с Богом, лучшая жизнь.
В Боге, в Его Сыне Иисусе Христе мы становимся другими, одухотворенными.

«Святые, — писал преподобный Силуан Афонский, — похожи на Господа, но и все люди, которые хранят заповеди Христовы, похожи на Него, а те, которые живут по своим страстям и не каются, похожи на врага.
Думаю, что если бы эта тайна открылась людям, то перестали бы они служить врагу, но каждый всею силою стремился бы знать Господа и быть похожим на Него».

Вера — это абсолютное доверие Богу.
И если это имеется в нашем сердце, если для нас Бог истинно Отец, то мы, будучи Его детьми, наследуем всё, что есть в этом мире.
Всё потенциально принадлежит каждому из нас, и Господь, если что?то нам действительно необходимо, даёт нам.

Так в полном уповании на Господа прожила Мария Ивановна Васильева, прихожанка нашего храма.
До пенсии она работала на железной дороге, жила в комнатке станционного смотрителя в селе Бозово.
Постоянно приходила к нам в храм, исповедовалась, причащалась.
Её утешением были Бог и ближние, которым она служила всем, чем могла.
Встречала и провожала паломников из Питера, приезжавших в наш храм.
Всегда старалась что нибудь принести к братской трапезе. Была приветлива, дружелюбна.
Она мне напоминала тех старушек в трогательных старинных соломенных шляпках, которых можно было еще недавно видеть на скамьях московских бульваров.
Их воспитанность, скромность, благожелательность, опрятность вызывали искреннее к ним уважение.
Они немало пострадали во времена, когда многое было запрещено, но не считали себя несчастными и обделенными и умели радоваться жизни.
Это было связано с их внутренней свободой, а внутренне свободные люди в любую эпоху свободны.

Марию Ивановну парализовало, и соседи сообщили нам об этом.
Её срочно причастили и перевезли в Карсаву к одной из прихожанок, которая ухаживала за ней до самой её кончины. Так как у неё не было родственников, на отпевании были только друзья — братья и сёстры прихода.
Они и пели, и несли гроб, и устроили поминальную трапезу.
И по сей день на могилке Марии Ивановны всегда цветы, а в поминальные дни — зажжённые свечи.
Мария Ивановна не отрывалась от людей, всегда была открыта для каждого, поэтому и старость её была светлой и радостной, вопреки телесным недугам её возраста.

В храме постоянно слышим напоминания о том, чтобы братья и сёстры не отрывались друг от друга, жили как духовная семья.
Ведь Церковь Христова — это не «я», а «мы», Тело Христово. Если же каждый захочет жить сам по себе, то это разрушит духовную жизнь.
Жизнь для себя — духовный тупик.
Некоторые говорят: «Я не хочу общаться ни с кем: люди любят осуждать, любопытны, будут знать, что я ем, на чём сплю, и что у меня есть в доме».
Но истинно верующие люди не любопытны и стараются никого не осуждать.
Они могут только сострадать и служить ближнему.
У истинно верующих людей мало что есть и в то же время есть всё, потому что каждый делится с ближним тем, что имеет.
У одного есть огород и сад, у другого — машина, у кого?то — свободное время и умелые руки, другой — врач.
И каждый служит ближнему тем даром, который ему дан.
Порознь — бедные, вместе — не бедствуют.
Нужно только не отрываться от Господа и ближнего. Нельзя отдыхать от Бога; Он нужен нам всегда как воздух, на каждый миг жизни, а не только на Рождество и Пасху или когда у нас случится беда.

Желание жить для ближнего — святое и спасительное, оно всегда соединяет нас с людьми.
Оно живет в сердце учителя–пенсионера из Карсавы, который с трудом передвигается при помощи двух палок, но, вопреки физической немощи, всегда трудится не только в своей ограде, но и убирает снег на тротуаре и части проезжей дороги.
Он говорит, что ему приятно видеть, когда люди в гололедицу идут по прочищенному месту, зная, что никто не поскользнется и не упадет.
Он же опекал больную соседку до её кончины.

«Старость не радость» — гласит народная пословица.
Но это унылые слова, не вмещающие всю правду жизни.
Они говорят о естественной для возраста физической немощи, но тот, кто живет во Христе, внутренне не стареет, потому что Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13:8).