- Е.Е.: Отец Александр, недавно после довольно длительного перерыва Вы побывали в России.
Конечно, нам интересно всё, чем Вам захочется поделиться с нашими прихожанам.
Какой Вы почувствовали эту страну? Где побывали? Какие встречи произошли?

- О.А.: Россия, в частности её христианская история и православная церковь, тесно связана с Киевской Русью.
Мы проехали по тем местам, где наши киевские князья основывали города: Москву, Ярославль, Владимир...
Они вышли из Киева и, по благословению святителей, несли не только веру православную, но и вообще цивилизацию.

Мы так путешествовали: Чернигов, Сумская область Глуховский район, Рыльский район Курской области, Брянщина, дальше Калужская область, Московская, Ярославская.
И в пути не замечается какое-то разительное отличие между нашими землями.
Вот за пределами Руси – в Греции, Египте, Израиле – там отличается всё: и образ жизни, и не только язык богослужения, но и в уставе некоторые особенности.
Здесь же, посещая храмы, монастыри, проезжая через города, деревни, мы таких отличий не видели.
Безусловно, русская архитектура имеет более выраженный свой почерк, свой стиль, свои особенности, но самое главное, что всё это – то же самое, это продолжение нашего дома, дома Святой Руси, удела, который ощущался единым на протяжении всего нашего путешествия. 

Что касается общего впечатления.
За последнее время поднялась культура народа, жителей Российской Федерации.
Во всём чувствуется благорасположение и приветливость с их стороны.
Не раз люди, видя, что мы не знаем дороги, подходили, предлагали помочь, доставали мобильные, начинали подсказывать.
Сказать, что увеличилась религиозность или церковность – я бы так не сказал.
То есть, храмы не полны молящимися, как и у нас.

- Е.Е.: Храмов гораздо больше стало.

- О.А.: Да, храмов гораздо больше.
Но чего-то особенного я не заметил.
Вот в начале 90-х годов, когда мы приезжали с группами паломников, ходили в рясах с крестами по Москве, вообще в России, на вокзале, не только в монастырях и храмах, то нас фотографировали, оглядывались, указывали пальцами.
Сейчас очень много духовенства ходит по московским улицам и какого-то особого внимания или ажиотажа нет, как и у нас.
На Крещатике, на Арсенальной – монахи и священники едут, и никто особо не обращает внимание.

Общее впечатление такое, что русский мир (хотя ему пытаются придать политическую окраску, и он становится каким-то негативом, каким-то жупелом),
духовная общность, историческая общность – она есть, и уничтожить её никакой пропагандой  нельзя, переменить мнение на то, что мы – чужие, нельзя.
У нас одинаковый язык, у нас, например, во всех городах, которые мы проезжали, за исключением Москвы и Ярославля, те же самые пятиэтажки хрущёвские, те же типовые дома, планировка дворов – всё то же.
И это, конечно, не Чехия, не Польша, не Германия, там всё по-другому. А здесь всё то же.
И наше общее прошлое вряд ли даст нам разбежаться.
Центробежные силы сейчас разорвали нас, но окончательно сделать это вряд ли удастся.
Мы – чада одной Матери-Церкви, это чувствуется.
И никто нас там не унижает, не называет какими-то второсортными, младшими братьями – такого не чувствовалось.

- Е.Е.: Батюшка, о чём бы Вы могли так сказать: «Я это видел своими глазами, я сам это чувствовал, и сейчас меня не надо ни в чём переубеждать»?
Вообще мы не о политике, а о нашей общей жизни. Меня интересовало больше вот что.
Как Вам показалось, в какую сторону шагает эта страна: то ли она становится более светской, то ли более христианской?

- О.А.: Я бы не стал так ставить вопрос.
Говоря с людьми, слушая об их проблемах, я чувстсвященники, но и миряне.
Те же проблемы с организациями, со структурами государственными, та же коррупция, то же кумовство, тот же блат – в сфере образовательной, здравоохранительной.
Те же проблемы церковные – не как Тела Христова, а организационные.
Всё в принципе одинаково, и сказать, что как-то Россия оторвалась вперёд или Украина, пытаясь декларировать, что она движется к цивилизации, становится более цивилизованной, сказать нельзя.
Мы идём параллельно.
Идём параллельно, и проблемы у нас общие, и, возможно, радости и достижения у нас общие, мы – одна Церковь и даже если у нас есть права автономии, это никоим образом не делает нас, по крайней мере там, гостями. Мы приехали как к себе.
В любом монастыре, в любом храме мы молимся, читаем те же молитвы, поём те же величания.
Мы поём – они подхватывают. Это говорит о том, что мы приезжаем к себе.
Мы едем по местам Киевской Руси, и вряд ли когда-то это поменяется.
И наш русский мир – я так и воспринимаю, русский мир – он начинается отсюда.
Вспомним прп. Нестора летописца: «Откуду есть пошла земля Русская».

Русский мир. Никто его нам не навязывает.
Русский мир в душе, от князя Владимира, когда первые русские митрополиты (а они же были миссионерами и на востоке, и по их благословению православие распространялось) шли дальше на Чернигов, на территорию нынешней Москвы, на Поволжье…

- Е.Е.: Современный эстонский город Тарту – изначально Юрьев, основанный князем Ярославом (в крещении Георгием, то есть, по-народному, Юрием), и Ярославль, основанный им же, – это около 1100 км с запада на восток. Это всё была одна держава.
Батюшка, что оказалось для Вас неожиданным? Ни в положительном, ни в отрицательном свете – просто, что стало неожиданным?

- О.А.: По жизни я неожиданностей не встречал. Ничего не бывает неожиданно.
Неожиданностей в положительном смысле я всего ожидаю, потому что не знаю границ Божьего милосердия.
В негативном – я тоже знаю, – всегда готов к испытаниям, искушениям, поэтому не сталкиваюсь с неожиданным.

- Е.Е.: Я не об этом, о более внешнем.

- О.А.: А! В этом смысле для меня стало открытие Москвы.
Когда мы подъехали, и я увидел небоскрёбы на окраинах, МКАД, развязки, подумал:
«Урбанистический пейзаж! Где же Москва златоглавая!?»
А утром проснулся в Измайлово и обрадовался. Я по-доброму завидую москвичам.
Мы привыкли, что Киев – зелёный город, но теперь уже не так. Москва зелёная.