|
|
Протоиерей Андрей Ткачёв
|
В храмах наших Великим постом ставят Распятия. Часто возле распятого Господа изображены Его Мать и любимый ученик.
Но никогда мы не изображаем на таких распятиях, а следовательно, и не видим еще двух участников Голгофского кошмара.
Это – разбойники.
На страницах Библии они предстают пред нашим взором в последние часы своей земной жизни. Истории их мы не знаем.
Знаем только, что их дороги разошлись, а значит, при общности внешнего поведения сердца их (на глубине) жили разными мыслями и чувствами.
Конец человеческой жизни неизбежно связан со всей прожитой жизнью, и именно поэтому одни люди в последний момент способны на измену и предательство, а другие – на смерть за Истину.
Тот разбойник, которого мы называем «благоразумным» чрезвычайно важен.
Мы не можем ни разу причаститься, чтобы не помянуть его и Иуду.
«Ни лобзание Тебе дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».
В этом спасшемся для вечности человеке было признание своих грехов и признание тяжелого наказания законным.
И отсюда, от признания вины и смирения со смертной участью, родилась в нем (была дарована ему) великая вера в Небесного Царя, Который в это самое время совсем на царя не был похож.
Люди видели Христа воскрешающим мертвых; видели Его умножающим пищу, очищающим прокаженных.
Исцеление всяких болезней иногда происходило вдали от любопытных глаз, а иногда при собрании народа.
Люди видели, что Иисус из Назарета сильнее любой болезни, сильнее любого демона, и даже смерть не может ослушаться голоса Его.
Вряд ли благоразумный разбойник видел все это.
Ему дано было познать в Иисусе Мессию в тот момент, когда даже ученики Иисуса оставили. Сын Божий был унижен, изувечен битьем и распят, как злодей.
Но в это-то самое время распятый рядом с Господом разбойник узнал в Нем Мессию.
По этой причине его вера, быть может, больше всех.
Он не случайно вошел в число насельников Рая, но действительно
спасся верою в таких условиях, в которых убегали и сдавались самые крепкие.
Узнав Господа, разбойник попросил всего лишь вспомнить о нем в Царствии Божием.
Не спасти, не даровать блаженство, но только вспомнить, «помянуть».
В ответ он услышал, что будет в этот же день с Господом в Раю.
Говорят, у мирских начальников надо просить много, потому что получишь лишь малую часть из просимого.
А у Господа можно просить мало, потому что получишь всегда больше.
Так разбойник попросил вспомнить его и не более, но в ответ получил обещание Царства, в которое вскоре вошла душа его.
Но чтобы мы не обольщали себя мыслью о том, что всякое страдание открывает двери Царства, второй разбойник говорит нам:
«Не все распятые оказываются в Раю. Я тоже был распят. Я тоже был рядом с Иисусом.
Но я не в Раю, потому что для спасения мало одних страданий. Нужна вера, услаждающая душу посреди самой боли.
И этой веры у меня не было, равно, как не было и покаяния»
Пик страданий Господних был между шестым и девятым часом, то есть между полуднем и тремя часами дня.
Именно «о девятом часе возопи Иисус гласом велиим:
«Или, Или, Лима савахвани».
В этом крике собрались все крики и вопли сыновей и дочерей Адамовых.
Вся глубина покинутости и богооставленности была взята на Себя Иисусом Христом.
В ответ на Его крик под Крестом люди посвистывали и прищелкивали языками, но Вселенная готова была треснуть напополам, подобно разорвавшейся завесе Храма.
В это страшное время солнце начало меркнуть и камни трескаться.
Природа бунтовала против насилия людей над воплотившимся Творцом.
Воспоминание об этом вошло в службу постового девятого часа.
Там, от лица разбойника, видящего совершающееся страшное таинство природного бунта, в кондаке говорится, что видел он Начальника жизни, на кресте висящего, и говорил: если бы не был Он Богом воплотившимся, то солнце бы не скрыло лучей, и земля бы не тряслась.
Но, терпящий все, помяни меня, Господи, во Царствии Твоем.
Потом, в другом кондаке, говорится о Кресте, как о «мериле праведном».
Одному из разбойников крестное страдание не принесло облегчения, но низвело его в ад «
тяготою хуления».
То есть он от страдания крестного перешел к страданию адскому. Господи помилуй!
Другому же разбойнику крестная мука стала познанием богословия и облегчением прегрешений.
Это очень важные молитвенные тексты.
Они говорят нам о том, что страдание само по себе не искупительно, если страдает грешник.
Страдание грешника есть неумолимость и следствие отчужденности от жизни Божией.
Только страдание «Единого Безгрешного» искупает человека, терпящего свою собственную боль и молящегося: «
помяни меня, Господи, во Царствии Твоем».
Мы же часто готовы самочинно выписать себе пропуск в вечное блаженство только на том основании, что, якобы, страдали много.
Хотя, что значит в этом вопросе «много» или «мало»?
И кто, кроме Бога, может сравнительно взвесить страдания человеческие?
Повторяя одними лишь устами перед Причастием и на третьем антифоне слова разбойника «помяни мя, Господи, во Царствии Твоем», мы можем в то же время быть весьма далеки от того, чтобы реально сочислить себя злодеям и явным преступникам воли Божией.
«
Да, конечно я сделал то-то и то-то. Но согласитесь, что все-таки…», — говорим мы наедине или в реальных диалогах.
И это внутреннее нежелание признать в себе подлинного разбойника (то есть преступника Божественных законов) делает бесплодными и лицемерными наши взывания «
Помяни мя».
Христос реально вошел в общение с грешниками и когда крестился среди них на Иордане, и когда распятием исполнил написанное:
«И со беззаконными вменися».
Вот и нам бы отказаться от внутреннего фарисейства, дескать, «
я ещё ничего, а другие вон чего…»
Разбойник он и есть разбойник.
Для того, чтобы помянул меня Господь во Царствии Своем и, паче чаяния, это самое Царствие даровал, нужно и мне без самооправданий признать в себе подлинного злодея.
Тогда и Крест, посреди храма стоящий, будет врачевством души моей, и крест, который я на плечах через всю жизнь нести должен, будет не просто законным наказанием, но познанием богословия и облегчением прегрешений.