Нет, наверное, человека, который бы не испытывал в жизни боязни: темноты или болезни, быть укушенным собакой или получить плохую оценку, да мало ли, каждый сам о себе знает.
И, наверное, каждый в своё время пытался осмыслить, что же это за неприятное чувство, от которого даже заболеть можно.

В одном из паломничеств сопровождавший нас иеромонах В. напомнил слова апостола Иоанна о том, что совершенная любовь изгоняет страх, любой страх.
И что боящийся несовершенен в любви. (1 Иоанна, 4:18).

А много лет спустя митрополит Святогорский Арсений в проповеди сослался на о. Гавриила Афонского:
«Страх человеческий – это чистая энергия, которой питается ад» и добавил:
«Страх – он лишает человека веры в Промысл Божий, в Его помощь.
Страх делает человека отчаянным и панически унылым».

Сегодня, когда затянувшаяся эпидемия порой колеблет наши радостные устои, поразмыслим о том, что стоúт за такими, увы, привычными спутниками нашей жизни, как боязливость, опасливость, страх, вместе с автором этой статьи Юрием Максимовым.

Христианское отношение к страху
по учению святых отцов (1)

 «Не бойся, малое стадо!» (Лк. 12, 32)

Страх перед чем-либо, кроме Бога, есть признак и условие внутренней несвободы и несовершенства.
О страхе, как признаке несовершенства, говорит апостол Иоанн: В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение.
Боящийся несовершен в любви (1 Ин. 4, 18).
А о страхе, как признаке несвободы, говорит апостол Павел, напоминая христианам:
…Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» (Рим. 8, 15).

Связь страха с рабством может проследить любой человек из собственного опыта наблюдения за обществом.
И не столь важно, будет ли это страх за свою жизнь, как в тоталитарных обществах, или страх утраты стабильности жизни, как в обществах демократических.

Зная и понимая страхи людей, ими легко манипулировать.
Это происходит повсеместно на земле, в самых разных сферах жизни.
Используя страхи людей, политики убеждают их выбрать то, что нам невыгодно, а торговцы убеждают купить то, что нам не нужно.
Но еще более тонко и умело посредством страха манипулируют людьми бесы, преследуя единственную цель — отвратить людей от Бога.
Обращаясь к религиозной сфере жизни, нетрудно увидеть примеры такого манипулирования.

Даже если не рассматривать некоторые западные секты, которые сколотили немалое состояние, пугая людей приближающимся концом света, нам и в церковной православной среде нередко приходится сталкиваться с раздуванием разного рода страхов.
Причем, речь идет, к сожалению, отнюдь не о страхе Божием, а о страхе перед антихристом, перед теми или иными глобальными бедствиями, перед новыми паспортами, перед новыми технологиями и так далее.
Поражаемые этими страхами, люди совершенно забывают о Боге, иногда доходя до такого исступления, что отпадают от Церкви в разные раскольнические сборища.
Так несчастные люди, испугавшись мнимого вреда, в ослеплении бесовском причиняют своей душе настоящий вред.

Всё это показатель серьезного нездоровья в духовной жизни.
Серьезного потому, что конец для тех, кто предает себя недугу боязливости, действительно страшен: Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей
и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою.
Это смерть вторая (Откр. 21, 8).

Чтобы уберечься от вышеупомянутых соблазнов и быть свободным от разного рода манипуляций, надлежит обратиться к святоотеческим советам, научающим подлинно христианскому отношению к страху.

Что есть страх?
Преподобный Иоанн Лествичник пишет, что
«страх есть предвоображаемая беда; или иначе, страх есть трепетное чувство сердца, тревожимое и сетующее от представления неведомых злоключений.
Страх есть лишение твердой надежды».

Святитель Григорий Нисский определяет добродетель как благую середину, свободную как от преизбытка естественного чувства, так и от недостатка, «так, например, в мужестве недостаток его делается боязливостью, а излишек – дерзостью».
Здесь боязливость объясняется как ущербность, проистекающая из нехватки мужества.

То же объяснение дерзости и страха как разных отклонений от добродетели мужества мы находим у преподобного Петра Дамаскина, который подробнее пишет об их различии и опасности для духовной жизни, а вместе с тем и глубинной взаимосвязи:
«Свойство мужества состоит не в том, чтобы побеждать и одолевать ближнего, это есть дерзость, стоящая выше мужества, и не в том, чтобы, по страху искушений, уклоняться от деланий о Боге и добродетелей, это, напротив, боязнь, находящаяся ниже его; но в том, чтобы пребывать во всяком деле благом и побеждать страсти душевные и телесные… Две вышеупомянутые страсти, хотя и кажутся противными одна другой, но смущают нас по немощи (нашей); и дерзость влечет кверху и устрашает, поражая изумлением, как бессильный медведь, а боязнь убегает, как прогоняемый пес; ибо никто из имеющих в себе одну из этих двух страстей не уповает на Господа, потому и не может устоять на брани, хотя бы был смелым, хотя бы боялся; праведник же яко лев уповает (Притч.
28, 1) на Христа Иисуса, Господа нашего, Которому слава и держава во веки».

В другом сочинении святитель Григорий Нисский пишет о самом чувстве страха как о том, что происходит от «скотского бессловесия», и является само по себе нейтральным движением души, которое,
«при худом употреблении ума стало пороком», но, однако,
«если рассудок восприимет власть над такими движениями, то каждое из них превратится в вид добродетели.
Так раздражительность производит мужество, робость — осторожность, страх — благопокорность».

Аскетическое отношение к страху
Боязливость, то есть испытывание страха перед людьми или бесами, или какими-либо событиями в жизни, которые случаются или могут случиться в будущем, есть признак духовного нездоровья христианина, который не должен испытывать страха перед чем-либо подобным.

По свидетельству преподобного Исаака Сирина,
«человек боязливый дает о себе знать, что страждет двумя недугами, то есть жизнелюбием и маловерием.
А жизнелюбие — признак неверия».

На связь страха с недостатком веры указал и Сам Господь, когда сказал апостолам, испугавшимся бури: Что вы так боязливы, маловерные?» (Мф. 8, 26).

Эту органическую связь боязливости с маловерием хорошо объясняет святитель Николай Сербский:
«У боязливых людей сердце слишком земляное и от того окаменевшее.
Слово Божие лучше всего растет при внешних бурях и ветрах, словно горные сосны.
Но боязливый, с радостью принявший слово Божие, пугается бурь и ветров и отпадает от слова Божия, отвергает его и снова прилепляется к своей земле.
Земля приносит быстрые плоды, а плодов слова Божия надо ждать.
При этом боязливого терзает сомнение:
“Если я упущу сии плоды земные, которые держу в руках, то кто знает, дождусь ли и вкушу ли плодов, обещанных мне словом Божиим?”.

И так боязливый усомнится в Боге и уверует в землю; усомнится в истине и уверует в ложь.
И вера, не пустив корня в его окаменевшем сердце, исчезает, и слово Божие, посеянное на камне, возвращается к своему Сеятелю».

Продолжение следует