Дети Харбина.

Протоиерей Лазарь Новокрещенных за каждой Божественной литургией поминает почивших православных харбинцев - священнослужителей и мирян.

В алтаре Казанской церкви (в Москве) хранится "Харбинский синодик", выпущенный очень малым тиражом, в нем - около 3500 имен. "Эта книга - одна из главных для меня",- говорит отец Лазарь.

В начале двадцатого века в Харбине было двадцать два православных храма. Их возвели небогатые русские эмигранты; каждый внес свою лепту. Эти люди были вынуждены покинуть родину, но при этом они остались русскими, сохранили язык, культуру, традиции, верность России и, прежде всего,- верность Православной Церкви.

Милосердие и сострадание - вот основные черты эмигрантов.
Их помнят за всё то доброе, что они сделали на чужбине.
Вот, например, митрополит Нестор в 1921 году открыл Дом милосердия, где юноши с физическими недостатками, русские и китайцы, обучались иконописи, руко-делию, языкам.

Или доктор Владимир Александрович Казем-Бек, врач-бессребреник. Он был профессором медицины.
Бедняков лечил бесплатно, да еще и тайно помогал.
Когда он умер в 1931 году, хоронить его вышел весь Харбин - и русские, и китайцы.
Его могила до сих пор сохранилась, именем доктора Казем-Бека называют новые больницы в Харбине.

Русские бросали на родине всё, не брали в изгнание ничего - кроме веры во Христа и совести…

* * *

Моя жизнь - это целый калейдоскоп.
Столько всяких событий случилось в течение её долгих лет, что обо всем не упомнишь, не расскажешь…
Родился я в 1935 году в Харбине, на Львовской улице, в семье казаков-забайкальцев.
Папа мой служил в царской армии и эмигрировал в конце Гражданской войны с остатками Белой армии в Китай.
Мама тоже из Забайкалья, дочь атамана Матафонова.
Детей у них было четверо: я, два моих брата - Илья и Николай - и сестра Мария.
Папа, приехав в Харбин, занимался хозяйством и частным извозом, чтобы прокормить большую семью.
Почему он эмигрировал? Всё очень просто. Он не мог нарушить присягу на верность русскому монарху, не мог встать на сторону богоборческого режима.
Отец умер рано, в 1945 году. Мне было всего десять лет. Папа уходил в полном сознании.
Помню, мама разбудила меня ночью и сказала: "Папа умирает и просит тебя подойти к нему.
Он благословит тебя".
Последние слова отца были такие: "Сынок, твое место - только в России".
Он всю жизнь бредил Россией, мечтал вернуться.
Ему и яблоки в Харбине были не такие, и земля не такая, и воздух другой, и цветы не так пахли…

* * *

Когда я был маленьким, в Харбине мы жили неподалеку от Казанского Богородицкого мужского монастыря, где в числе братии были мои родные по линии мамы: иеродиакон Иринарх, схиигумен Игнатий (он был духовником обители, полностью слепой), архимандрит Иннокентий и архимандрит Варсонофий.
Тут я был крещен, тут, можно сказать, и воспитывался. С детства был в храме…
Помню, у мамы был расшитый мешочек, в котором она хранила помянник.
И после того, как она приходила из церкви - я с ней не ходил, потому что учился в закрытом лицее,- она давала мне этот мешочек. Помню, как я открывал его и доставал духмяные просфоры, которые потом с глубоким благоговением и верой потреблял.
Всегда знал, чувствовал, что Господь помогает мне и в жизни, и в учебе…

* * *

Мой старший брат - протоиерей Илия Васильевич Новокрещеных - служил Церкви Христовой около пятидесяти лет. Сначала в Китае, затем - в России, в Челябинской епархии.
Потом переехал в Ригу, служил и там. Там и скончался. Средний брат - Николай - был врачом. После пе-реезда в Союз работал и скончался в Челябинске. Сестра жила в Магадане, а потом, как и Илья, в Риге.
Об отце Илии, моем любимом брате, мне хотелось бы рассказать особо. Он был гораздо старше меня, и после смерти отца я фактически вырос под его присмотром. Илья с семи лет был послушником Казанского монастыря - нет ничего удивительного в том, что всю церковную жизнь с её богослужением он знал и очень любил. В 1938 году Илья стал священником.
Служил на станциях КВЖД - причем не просто служил, а, великолепно овладев китайским языком, нёс слово Божие, был настоящим миссионе-ром. Желающих учил русскому.

В какой-то момент его перевели в Алексеевскую церковь на Зеленом базаре.
Служил бескорыстно, исполняя завет Христов: "Даром получили - даром давайте".
Отец Илия не соглашался перейти в более обеспеченный приход, а когда стало нечем оплачивать аренду жилья, просто поселился в домик церковного сторожа.
Прихожане помнят его исключительное добродушие и незлобивость.
Однажды во время его молитвы воры вынесли из дома всё ценное, но отец Илия не прервал молитвы и не стал сдерживать злоумышленников.

После воссоединения с Русской Православной Церковью пяти епископов Дальнего Востока вместе с паствой под омофор Московского Патриархата вернулся и мой брат, протоиерей Илия Новокрещеных.
И уехал на родину. За ним последовал и я - через десять лет…

К началу страницы