Читайте также: Николай Пестов. Смирение Николай Пестов. Кузнец
	"Милость Божия и залоги спасения распространяются не только на праведника, но и на весь дом - его семью и детей", - писал в одной из глав многотомного труда "Пути к совершенной радости" известный ученый и духовный писатель Николай Евграфович Пестов.

Эти слова, во многом, оказались правдивы и для него самого.

Его семья - и в годы репрессий, и в Великую Отечественную, и при послевоенном строе - жила насыщенной духовной жизнью, не потерпев значительных притеснений от гонителей Православия.
Господь сохранил её как нетронутый островок среди социалистической действительности - и из этого семени впоследствии выросло целое древо.
Дочь, зять и внуки Николая Евграфовича всецело посвятили себя Церкви - основа этого служения была заложена в старой московской квартире Пестовых горячими молитвами их деда и отца.
Его долгая земная жизнь тем более примечательна, что содержит в себе опыт неудачного первого брака, долгой нравственной смуты, последующего раскаяния и изменения своей жизни ради Христа.
Это изменение было подлинным, и Господь благословил рабу Своему такой же подлинный семейный союз, просуществовавший на земле более пятидесяти лет и, несомненно, перешедший в Вечность.

Николай Пестов был последним, десятым ребенком у своего отца и вырос в большой, типичной в отношении уклада и нравов дореволюционной семье.
Его колыбелью была среда нижегородских мещан: в ней ценилась домовитость и соблюдались религиозные обряды, но вникать в их суть и молиться по-настоящему детей зачастую никто не учил.

О религиозных вопросах Николай задумался всерьез только в юности и, прочитав популярную в те годы книгу Ренана "Жизнь Иисуса", решил, что будет атеистом.
Эти убеждения не изменились ни в армии - когда он в качестве офицера участвовал в Первой мировой войне, - ни в последующие годы его "комиссарства" - сотрудничества с властью большевиков.
В этот же период он связывает свою судьбу с дочерью присяжного поверенного Руфиной Дьячковой, типичной эмансипированной женщиной того времени.
Молодых объединяли весьма "свободные" взгляды и склонность к лидерству: в гостиной Дьячковых читалась и обсуждалась запрещённая литература и строились планы относительно светлого будущего России. Во время гражданской войны Руфина, охваченная идеей, отправилась с Николаем на фронт, где, научившись управлять автомобилем и орудовать шашкой, сражалась наравне с мужчинами.
Однако победа Красной Армии соединилась в её судьбе с драмой в личной, семейной жизни: в 1921 году супруги расстались. О причинах этого Николай Евграфович никогда и никому не говорил.
И более никогда в жизни не встречался со своей первой женой.

Нравственная жизнь молодого офицера оставляла желать лучшего: для описания её он употребляет в дневнике выражение "карамазовская грязь". Однако душа его всё равно оставалась живой.

И Господь обратил её к себе через духовное потрясение, в один миг преобразившее человеческую жизнь: в ночь на первое марта 1921 года комиссар Пестов увидел во сне Христа - и неожиданно для себя поклонился Ему до земли.
"Полное смятение всех чувств… - написал он об этом в своем дневнике. - И сжигающая сознание огненная мысль - "ведь я грешник, нераскаянный грешник, и кругом меня грязь, порок и кровь…" В ту ночь Господь вошел в моё сердце…".

Николай оставляет службу в армии и переезжает в Москву, где становится членом ещё разрешённого тогда Христианского студенческого кружка. Участие в нем помогает ему осмыслить столь неожиданно возникшую веру, привести в соответствие с ней всё свое существование.
Исполнение евангельских заповедей становится для Пестова-христианина началом и основой жизни.

Сообщество единомышленников было для Николая Евграфовича большой поддержкой среди окружающей смуты. Ничем не примечательные на первый взгляд, но духовно близкие отношения связывали его тогда с девушкой Зоей - "душой" этой общности, отдававшей всё свободное время организации христианских бесед и встреч. Они оба учились в МВТУ (ныне МГТУ им. Н.Э. Баумана), и Николай помогал Зое в учебе и деятельности в кружке. Основой их отношений была общая жизненная цель - служение Христу, и "объяснение", столь сложное порой для молодых людей, свершилось просто. Оно было воплощено всего в одной фразе, которую Пестов прочёл на самодельной закладке, пода-ренной ему в день именин: "Пойдем за Ним".

Спустя полгода молодые обвенчались - уже тогда хорошо представляя себе цель и трудности своей последующей жизни. На свадьбе подвыпивший отец невесты стал громко кричать молодоженам: "Горько!". У христиан-кружковцев это было не принято, и жених с невестой попросту не ответили на призыв. "Что же вы, дочка, не целуетесь? - спросила мать. - Видно, не веселой будет ваша жизнь". "А я, мама, не для веселья вышла замуж", - ответила девушка. И вряд ли кто-то, кроме мужа, мог понять тогда, отчего же она так счастлива…

Через несколько лет после свадьбы супруги получили квартиру, которая в годы повсеместно закрытых храмов стала в прямом смысле слова Церковью: там появлялись священники, совершались тайные богослужения, находили утешение в исповеди осиротевшие без духовных отцов прихожане.
Такие собрания были очень опасны, и Зоя Вениаминовна жила в постоянной тревоге за мужа: уведут, заберут. Но Господь хранил. С этой обстановкой, потаённой, но насыщенной христианской жизни связаны самые ранние, яркие воспоминания детей Пестовых - Николая, Сережи и Наташи.

"Как мать, так и отец боролись за наши души, угождая Богу: мама делала необычайно много добра несчастным, бедным людям, а отец не разгибал колен и усердно клал поклоны, вымаливая у Бога спасение не только своей душе, но и спасение детских душ, вверенных ему Господом, - вспоминала много лет спустя дочь Николая Евграфовича, Наталья Николаевна Соколова. - <…>

Мама научила нас молиться от души и своими словами.
Когда папа болел или задерживался на работе, мама вставала с нами и горячо выпрашивала у Бога благополучие нашему семейству. Для меня это был пример настоящей искренней молитвы.
Мы повторяли за матерью простые, понятные слова, обращенные к Богу: "Господи, дай папе нашему здоровье!". Поклон. "Господи, сохрани нашу семью от беды!". Поклон.
Или: "Господи, прости нас, прими за всё наше благодарение".

Кратковременным, но нелегким потрясением для супругов, испытанием их твердости в выборе пути стал арест Зои Вениаминовны. За ней пришли ночью - и забрали по подозрению в незаконной переписке. Это было недоразумением, но могло означать всё что угодно: лагеря, тюрьму, расстрел.

Собрав вещи в дорогу, супруги сняли со стены икону, и мать благословила ею спящих детей.
Прощаясь, муж и жена поклонились друг другу в ноги - в этом мгновенном поступке, не требующем слов, отразилось и их отношение друг к другу, и христианское смирение, и упование на встречу в жизни вечной. Однако увидеться им предстояло совсем скоро - в жизни земной.

Спустя некоторое время женщина была освобождена.
О месяцах в тюрьме она рассказывала детям как о важном испытании, за которое стоит горячо благодарить Творца. В серьёзных, опасных ситуациях нередко оказывался и глава семьи.
И тоже благодарил Бога, говоря: "Считаю, что только по молитвам моих детей, жены и духовного отца я в то время не был арестован и остался жив".

Несмотря на большую научную работу и духовную потребность в уединённых часах молитвы, Николай Евграфович уделял воспитанию дочери и сыновей значительное время.
Он читал и объяснял ребятам евангельские притчи, играл с ними на даче в волейбол и теннис, учил плавать, водил на каток, сам сочинял детские игры. Коля, Наташа и Сережа были его постоянными собеседниками, они всегда имели доступ в кабинет отца и засыпали порой на его коленях.

Эти часы, в которые ничто не отвлекало их друг от друга, оказывали неоценимое влияние на развитие детской души.
"Через ласку отца я познала Божественную Любовь - бесконечную, терпеливую, нежную, заботливую, - пишет его дочь Наталья. - Мои чувства к отцу с годами перешли в чувства к Богу: чувство полного доверия, чувство счастья - быть вместе с Любимым; чувство надежды, что всё уладится, всё будет хорошо; чувство покоя и умиротворения души, находящейся в сильных и могучих руках Любимого".

Аскетическое, покаянное настроение Николая Евграфовича накладывало отпечаток на всё, что происходило в доме. Взрослые беседовали в основном на религиозные темы, практически не ходили в гости, за столом никогда не бывало вина и не существовало таких понятий как тост или рюмка.

Зоя Вениаминовна сочувствовала мужу во всем, но тяготилась порой этим "вечным постом", в некоторых случаях доходило и до обиды. Раз-ногласия переживались непросто, но именно они позволяли ещё яснее ощутить силу душевного и духовного родства - неотъемлемого утешения семьи, где все молятся друг за друга.
"Мы с Сережей очень остро чувствовали, когда дух мира покидал семью, - вспоминает Наталья Пестова. - Скандалов при нас не было, но папа замыкался в себе, был грустный, просил у мамы без конца прощения, а она отмахивалась и плакала. Что происходило между ними - мы не понимали.
С возрастом мы стали догадываться, что отец стремился к святости, а его аскетическая жизнь была не под силу его супруге.
Но тогда причина ссор не доходила до нашего разума, мы плакали и требовали мира.
Это горе было причиной, научившей меня молиться о мире в семье жарко, настойчиво и неотступно.
И до чего же было радостно, когда я видела, что Господь услышал мою молитву".

Супруги Пестовы прожили долгий век и отпраздновали в 1973 году золотую свадьбу - пятьдесят лет совместной жизни. Не дожил до этой даты их старший сын Николай, погибший в Отечественную войну. Душевные силы слабеющей здоровьем четы были почти целиком отданы воспитанию внуков - у дочери, матушки Наталии, родилось в счастливом браке пятеро детей.
"Они утерли с наших глаз последние слезы", - говорила Зоя Вениаминовна.

В последние годы жизни, на пенсии, и она, и её муж особенно ярко, отчетливо жили духом апостольства: Николай Евграфович копировал и распространял духовную литературу, писал собственные богословские труды, с особой тщательностью вёл духовный дневник.

Зоя Вениаминовна подводила итог своей жизни немного иначе: совесть постоянно побуждала её проповедовать слово Божие, что она и делала, не жалея себя.
Супруга, мать и бабушка словно вернулась в юность, в годы существования Христианского студенческого кружка, и посвящала всё свободное время христианскому просвещению.
Нередко ей приходилось пояснять пришедшим на службу людям содержание богослужения, смысл того, что читают или поют. Эти разговоры со случайными встречными продолжались порой и за стенами храма. Так случилось и за несколько дней до её кончины.
После службы, прямо на улице, в Сокольниках, она долго рассказывала что-то заинтересовавшимся студенткам. Простудилась, получила воспаление лёгких и умерла.

Николай Евграфович провожал супругу в вечную жизнь горячей слезной молитвой.
Больше года он практически непрерывно читал каноны и акафисты о упокоении её души - отрешившись от жизни и не замечая времени. Господь давал ему силы через Святое Причастие, которое он принимал каждое воскресенье.

В отличие от жены, отошедшей в мир иной без мук, писатель и ученый тяжело страдал от предсмертных болезней, но переносил их в терпении и молитве.
Он скончался девяностолетним старцем, в ночь на 14 января 1982 года, в праздник святого Василия Великого, которого очень чтил. "Помоги мне одеться и ехать в церковь", - были его последние, обращенные к дочери, слова.

Над гробом Николая Пестова было немало сказано о его высокой христианской и гражданской жизни, о заслугах учёного, о плодотворном писательском труде.

Но самым глубоким доказательством благого Промысла Божия была, пожалуй, его личная судьба - путь веры, пройденный вместе с близкими.

Суть этого пути и его "ненапрасность" наиболее ярко характеризуют слова матушки Наталии Соколовой (Пестовой):

"О чем молился мой отец - это знает один Бог.
Но если я оглянусь на мои прожитые семьдесят лет, то могу сказать одно: они прошли под покровом Всевышнего".

Елена Сапаева