Читайте также: Киево-Печерская икона Успения Пресвятой Богородицы
	Самым большим церковным торжеством в Лавре был день Успения Божией Матери 15 (28) августа.

К этому дню за многие тысячи километров из Сибири, с Кавказа и из других отдалённых частей России стекались огромные массы богомольцев.
Шли поодиночке, шли и организованно, партиями, иногда с крестным ходом во главе со своим духовенством.
Шли поклониться чудотворной иконе, неся в своих сердцах радость, а больше скорбь, печаль и слёзы, но неизменно - моления, надежды и горячую веру…
Запылённые, загорелые, но бодрые духом, они располагались в монастырских гостиницах, в деревянных галереях на Пещерах, а то и просто на открытом воздухе, но всегда в стенах Лавры.
Но когда Лавра перешла в руки созданной большевиками так называемой Живой церкви и наступил праздник Успения, группы паломников, прошедшие в течение меся-цев многие километры трудного пути, узнав при приближении к Лавре о совершившихся переменах, останавливались перед обителью, молились на неё и возвращались вспять.
Накануне Успения праздновалась память преподобного Феодосия.
Таким образом великое торжество усиливалось.
Ещё задолго до Успения вся Лавра, а особенно лаврский двор перед собором, представляли собой как бы огромный лагерь людей в разнообразных уборах: здесь были и серые армяки русских кресть-ян, и колоритные наряды украинцев, а особенно украинок, и белые косынки, цветные платки, и модные дамские шляпы, и офицерские эполеты, и скромный подрясник издалека пришедшего послушника.
Среди этого множества выделялись группы монахинь.
Обыкновенно они сопровождали приехавшую на богомолье игуменью своего монастыря.
Игуменья шла с посохом, на груди у неё висел крест…
В воздухе стоял сдержанный, ради святости места, гомон.
Звуки сливались как бы в одно гуденье.

Однако среди них выделялись своеобразные, обращающие на себя внимание.
Это было исполнение слепцами-лирниками старинных песнопений на библейские темы под аккомпанемент бандур, народных цитр, сопилок, лир, а то и переносных фисгармоний.
Их своеобразная спокойная, монотонная, но весьма гармоничная песня, полная трогательного содержания и задушевности, оставалась надолго в памяти.

Вот народ толпится около ларька с иконами, духовной литературой.
Кто желал сделать покупку в больших размерах, тот направлялся в иконные магазины.
Там находил он и ладан, и свечи, и масло, и лампады, и тонкой ювелирной работы крестики из драгоценных металлов, и олеографии видов Лавры, и прекрасные работы лаврской живописной мастерской, и облачения, и плащаницы, и целые иконостасы.
Дальше располагались хлебные и просфорные ларьки, откуда нёсся привлекательный аромат свежевыпеченного лаврского хлеба и просфор.
Последние продаются начиная с размеров в грецкий орех и кончая колоссальной величиной в несколько фунтов весом.

Часовая стрелка продвигается к шести часам.
В ряде лаврских церквей уже происходит торжественное предпраздничное богослужение, однако, в Великой церкви, где должно состояться всенощное бдение, пока тишина.
Храм ещё с утра набит богомольцами, заранее занявшими места.
Все, кто остался на дворе, а таких, естественно, большинство, слушали богослужение и молились под открытым небом.
Вот лаврские куранты мелодично проиграли четыре раза гамму, бой часов и вместе с последним звуком их раздался мощный, густой удар большого лаврского колокола.
Много эпитетов можно было бы приложить к лаврскому звону: это был бархатный, и мелодичный, и величественный, и необыкновенной силы звон. Он сливался в один беспрерывный звук, гул, в котором нельзя было различать отдельных ударов, а слышались лишь волны звуков.

С первым ударом колокола вся масса богомольцев заколыхалась.
Кто сидел, встал; пение прекратилось. Все стали набожно креститься.
В это же время со стороны Великой церкви по направлению к митрополичьим покоям по широким разостланным красным суконным дорожкам двигалась процессия духовенства для "великой встречи" митрополита.
Через несколько минут эта же процессия, но уже возглавляемая митрополитом, прошла обратно.
В Великой церкви, среди массы возженных восковых свечей, в клубах душистого афонского фимиама, с поднятым орарём, архидиакон провозглашал своё мощное "Благослови, Высокопреосвященнейший Владыко"…
Беспрерывно до часу ночи шла служба, и многочисленный народ незаметно для себя простаивал всю службу до конца.
Центральным пунктом служения являлось погребение Божией Матери, которое состояло из чтений и умилительных песнопений лаврского распева.
При общем пении чудотворную икону опускали с её места над иконостасом.
На ней была надета знаменитая бриллиантовая риза, горящая при блеске свечей множеством искр и огней. Все опускались на колени в горячей молитве.

Даже ночью в этот раз жизнь в Лавре не замирала совсем, так как разговоры и пение богомольцев не прекращались до утра.
На следующий день утром торжество начиналось рано, в половине шестого, служением литургии в нескольких церквях. Однако, опять-таки, главное торжество начиналось несколько позже.
В восемь часов митрополит в сопровождении сонма духовенства и множества народа под могучий звон всех лаврских колоколов совершал крестный ход вокруг лаврской стены.
Это было грандиозное и внушительное зрелище.
На углах лаврской стены крестный ход останавливался для совершения краткого богослужения и чтения Евангелия. После крестного хода и водоосвящения в Великой церкви совершалась митрополичьим служением поздняя литургия.

В это время на широком лаврском дворе, под густыми сводами каштанов расставляли длинные столы и скамьи. Столы покрывали холщовыми скатертями.
Множество богомольцев садились за них.
Каждому давали деревянную ложку и большой кусок ароматного лаврского хлеба.
Так Лавра, следуя заветам преподобных основателей монастыря, устраивала праздничный обед для всех странников и богомольцев.
Эта традиция общей братской трапезы, пришедшая из седых времён, свято соблюдалась братией монастыря даже в самые тяжёлые для Лавры годы.

Под звон лаврских колоколов в сопровождении сонма духовенства из Великой церкви выходит митрополит. Народ застыл в ожидании. Митрополит благословляет трапезу.
Сразу после благословения множество послушников и монахов устремляется из лаврской кухни с большими деревянными мисками, наполненными монастырским борщом, дымящимися на свежем воздухе. Рядами за столами расположились богомольцы.
Тени каштанов бросают блики на разнообразные краски платков и одеяний.
После длинного молитвенного бдения люди устали и проголодались.
Многие говели, соблюдали Успенский пост.
С аппетитом вкушался монастырский борщ, за ним в прежнее время следовали рыбный суп и каша.
Гостеприимные монахи угощают и приносят щедрой рукой всё новые порции.
От чашек исходит ароматный запах рыбы и жареного подсолнечного масла.
Митрополит после службы отправляется в свои покои.
Обыкновенно в этот день у него собиралась на обед высшая лаврская братия, духовенство и приглашённые светские лица.
Позже, когда в Лавре не стало митрополита, в эти праздничные дни обед устраивал наместник Лавры. В лаврской трапезной происходило угощение братии.
Торжественно справляла эти праздники Лавра.
Ещё три дня продолжалось духовное торжество.
Постепенно богомольцы расходились по другим монастырям и на поклонение святыням, а кто собирался и домой.
Однако долго ещё в жизни Лавры чувствовалось праздничное оживление.

проф. И.Н.Никодимов