 |
|
Самым большим церковным торжеством в Лавре был день
Успения Божией Матери 15 (28) августа. |
К этому дню за многие тысячи километров из Сибири, с Кавказа
и из других отдалённых частей России стекались огромные
массы богомольцев.
Шли поодиночке, шли и организованно, партиями, иногда
с крестным ходом во главе со своим духовенством.
Шли поклониться чудотворной иконе, неся в своих сердцах
радость, а больше скорбь, печаль и слёзы, но неизменно
- моления, надежды и горячую веру…

Запылённые,
загорелые, но бодрые духом, они располагались в монастырских
гостиницах, в деревянных галереях на Пещерах, а то и просто
на открытом воздухе, но всегда в стенах Лавры.
Но когда Лавра перешла в руки созданной большевиками так
называемой Живой церкви и наступил праздник Успения, группы
паломников, прошедшие в течение меся-цев многие километры
трудного пути, узнав при приближении к Лавре о совершившихся
переменах, останавливались перед обителью, молились на
неё и возвращались вспять.
Накануне Успения праздновалась память преподобного Феодосия.
Таким образом великое торжество усиливалось.
Ещё задолго до Успения вся Лавра, а особенно лаврский
двор перед собором, представляли собой как бы огромный
лагерь людей в разнообразных уборах: здесь были и серые
армяки русских кресть-ян, и колоритные наряды украинцев,
а особенно украинок, и белые косынки, цветные платки,
и модные дамские шляпы, и офицерские эполеты, и скромный
подрясник издалека пришедшего послушника.
Среди этого множества выделялись группы монахинь.

Обыкновенно они сопровождали приехавшую на богомолье игуменью
своего монастыря.
Игуменья шла с посохом, на груди у неё висел крест…
В воздухе стоял сдержанный, ради святости места, гомон.
Звуки сливались как бы в одно гуденье.
Однако среди них выделялись своеобразные, обращающие на
себя внимание.
Это было исполнение слепцами-лирниками старинных песнопений
на библейские темы под аккомпанемент бандур, народных
цитр, сопилок, лир, а то и переносных фисгармоний.
Их своеобразная спокойная, монотонная, но весьма гармоничная
песня, полная трогательного содержания и задушевности,
оставалась надолго в памяти.
Вот народ толпится около ларька с иконами, духовной литературой.
Кто желал сделать покупку в больших размерах, тот направлялся
в иконные магазины.
Там находил он и ладан, и свечи, и масло, и лампады, и
тонкой ювелирной работы крестики из драгоценных металлов,
и олеографии видов Лавры, и прекрасные работы лаврской
живописной мастерской, и облачения, и плащаницы, и целые
иконостасы.
Дальше располагались хлебные и просфорные ларьки, откуда
нёсся привлекательный аромат свежевыпеченного лаврского
хлеба и просфор.
Последние продаются начиная с размеров в грецкий орех
и кончая колоссальной величиной в несколько фунтов весом.
Часовая стрелка продвигается к шести часам.
В ряде лаврских церквей уже происходит торжественное предпраздничное
богослужение, однако, в Великой церкви, где должно состояться
всенощное бдение, пока тишина.
Храм ещё с утра набит богомольцами, заранее занявшими
места.
Все, кто остался на дворе, а таких, естественно, большинство,
слушали богослужение и молились под открытым небом.
Вот лаврские куранты мелодично проиграли четыре раза гамму,
бой часов и вместе с последним звуком их раздался мощный,
густой удар большого лаврского колокола.
Много эпитетов можно было бы приложить к лаврскому звону:
это был бархатный, и мелодичный, и величественный, и необыкновенной
силы звон. Он сливался в один беспрерывный звук, гул,
в котором нельзя было различать отдельных ударов, а слышались
лишь волны звуков.

С
первым ударом колокола вся масса богомольцев заколыхалась.
Кто сидел, встал; пение прекратилось. Все стали набожно
креститься.
В это же время со стороны Великой церкви по направлению
к митрополичьим покоям по широким разостланным красным
суконным дорожкам двигалась процессия духовенства для
"великой встречи" митрополита.
Через несколько минут эта же процессия, но уже возглавляемая
митрополитом, прошла обратно.
В Великой церкви, среди массы возженных восковых свечей,
в клубах душистого афонского фимиама, с поднятым орарём,
архидиакон провозглашал своё мощное "Благослови,
Высокопреосвященнейший Владыко"…
Беспрерывно до часу ночи шла служба, и многочисленный
народ незаметно для себя простаивал всю службу до конца.
Центральным пунктом служения являлось погребение Божией
Матери, которое состояло из чтений и умилительных песнопений
лаврского распева.
При общем пении чудотворную икону опускали с её места
над иконостасом.
На ней была надета знаменитая бриллиантовая риза, горящая
при блеске свечей множеством искр и огней. Все опускались
на колени в горячей молитве.
Даже ночью в этот раз жизнь в Лавре не замирала совсем,
так как разговоры и пение богомольцев не прекращались
до утра.

На
следующий день утром торжество начиналось рано, в половине
шестого, служением литургии в нескольких церквях. Однако,
опять-таки, главное торжество начиналось несколько позже.
В восемь часов митрополит в сопровождении сонма духовенства
и множества народа под могучий звон всех лаврских колоколов
совершал крестный ход вокруг лаврской стены.
Это было грандиозное и внушительное зрелище.
На углах лаврской стены крестный ход останавливался для
совершения краткого богослужения и чтения Евангелия. После
крестного хода и водоосвящения в Великой церкви совершалась
митрополичьим служением поздняя литургия.
В это время на широком лаврском дворе, под густыми сводами
каштанов расставляли длинные столы и скамьи. Столы покрывали
холщовыми скатертями.
Множество богомольцев садились за них.
Каждому давали деревянную ложку и большой кусок ароматного
лаврского хлеба.
Так Лавра, следуя заветам преподобных основателей монастыря,
устраивала праздничный обед для всех странников и богомольцев.
Эта традиция общей братской трапезы, пришедшая из седых
времён, свято соблюдалась братией монастыря даже в самые
тяжёлые для Лавры годы.

Под
звон лаврских колоколов в сопровождении сонма духовенства
из Великой церкви выходит митрополит. Народ застыл в ожидании.
Митрополит благословляет трапезу.
Сразу после благословения множество послушников и монахов
устремляется из лаврской кухни с большими деревянными
мисками, наполненными монастырским борщом, дымящимися
на свежем воздухе. Рядами за столами расположились богомольцы.
Тени каштанов бросают блики на разнообразные краски платков
и одеяний.
После длинного молитвенного бдения люди устали и проголодались.
Многие говели, соблюдали Успенский пост.
С аппетитом вкушался монастырский борщ, за ним в прежнее
время следовали рыбный суп и каша.
Гостеприимные монахи угощают и приносят щедрой рукой всё
новые порции.
От чашек исходит ароматный запах рыбы и жареного подсолнечного
масла.
Митрополит после службы отправляется в свои покои.
Обыкновенно в этот день у него собиралась на обед высшая
лаврская братия, духовенство и приглашённые светские лица.
Позже, когда в Лавре не стало митрополита, в эти праздничные
дни обед устраивал наместник Лавры. В лаврской трапезной
происходило угощение братии.
Торжественно справляла эти праздники Лавра.
Ещё три дня продолжалось духовное торжество.
Постепенно богомольцы расходились по другим монастырям
и на поклонение святыням, а кто собирался и домой.
Однако долго ещё в жизни Лавры чувствовалось праздничное
оживление.
проф. И.Н.Никодимов