Сегодня Русская
Православная Церковь поминает тот многообразный сонм христиан,
говоривших по-русски и стяжавших Духа Святаго.
Язык менялся, и первые русские святые – первомученики
российские Фёдор и Иоанн, принесённые в жертву языческим
идолам будущим крестителем Руси князем Владимиром, – говорили
совсем иначе, чем патриарх Тихон или святитель Иларион
Троицкий.
Одни жили в маленьких сёлах и весях удельных княжеств,
другие в столицах могущественных государств – Киевской
Руси, Московского Царства, Российской Империи, СССР.
Некоторые прожили всю жизнь в одном месте, другие преодолевали
огромные расстояния, служа Господу на горе Афоне как св.
Силуан, на Аляске как св. Герман, на Филиппинах как св.
Иоанн Шанхайский, в Японии как святитель Николай (Касаткин).
Во Христе нет ни эллина, ни иудея, но среди прославленных
святых есть не только славяне по происхождению, но и варяги,
итальянцы, греки, татары.
Многие святые несли евангельское слово не слышавшим его
доселе народам: в Пермский край, на Кольский полуостров,
в Сибирь, в Японию.
Среди святых были и боголюбивые крестьяне, и состоятельные
купцы, и добродетельные жёны, и великие правители. Всех
объединила Божья благодать, но всех по-разному.
С самого крещения Русь, переняв византийские аскетизм
в лице св. Феодосия Печерского поставила во главу угла
служение людям, милосердие, помня, что «вера без дел мертва».
Времена ордынского ига дают нам «первого русского мистика»,
по словам историка Г. Федотова, - св. Сергия Радонежского.
В XVI веке эти два уклада русской святости оказываются
в вынужденном противостоянии, но Церковь чтит, как социально
ориентированного св. Иосифа Волоцкого, так и отшельника
св. Нила Сорского.
В XVIII веке подчинённая жёсткому государственному контролю
Церковь вдруг обретает новый дух древнего подвижничества
– через св. Паисия Величковского зажигаются дивные огни
русской духовности: Оптина пустынь и Саров.
В XX веке суровые гонения дают длинный как никогда список
новомучеников и страдальцев за веру Христову.
"Вот Господь насылает нам знаменье,
Да его убояться не надобеть:
Убоимся греха непрощенного...
Волен Бог и во гневе и в знаменьи,
А к добру или к худу — нам видети...",
писал в середине 19 века Лев Мей.
Празднуя собор святых, во земле Российской просиявших и
читая их жития, порой по поворотам сюжета готовые стать
детективными романами, волей-неволей соглашаешься с Меем:
порой трудно представить, какие тягости и невзгоды приходилось
переживать мирянам и монахам, священникам и епископам даже
в самые, казалось бы, спокойные для православных времена.
Возьмём только некоторые отрывки из житий:
Преподобномученик Адриан Пошехонский
"на монастырь напали разбойники - крестьяне соседнего
села Белого - ограбили его, а настоятеля - св. Адриана
после жестоких пыток убили, раздавив полозьями саней".
Истории с нападением разбойников на святых встречаются
очень часто, даже св. Серафима Саровского грабители однажды
избили, проломили голову обухом топора, но не найдя в
келлии ничего кроме икон и нескольких картофелин, ушли
ни с чем.
Святитель Филипп
"Обвинители нашлись среди недостойных лиц духовенства,
ненавидевших святителя за его строгость. Главным из них
оказался соловецкий игумен Паисий, преемник его по настоятельству...опричники...набросились,
сорвали облачение, вытолкали из собора...приговорили к
пожизненному заключению в смрадной темнице, в цепях".
Это случилось во времена столь любимого некоторыми ныне
Ивана Грозного, который на умиротворяющие письма митрополита
Филиппа, не боявшегося спорить с царём и всесильным Малютой
Скуратовым, реагировал с таким презрением, что до сих
пор в русском языке сохранилось словосочетание «филькина
грамота».
Преподобный Иринарх
"Раз пошёл он в лютый мороз в Ростов спасать одного
боголюбца от правежа и отморозил себе пальцы на ногах.
Три года проболел он после того..."
Преподобный Дионисий Радонежский :
"подвергли запрещению, заключению в дымной келье,
всевозможным глумлениям, истязаниям и тяжёлым епитимьям.
Мало того, прп. Дионисия поставили на правёж, взыскивая
с него долги, которые он делал на защиту Отечества..."
А это уже события времён после Смутного времени, в ходе
которого монах Троице-Сергиевой Лавры собирал средства
на оборону от поляков и ополчение Минина и Пожарского.
Впрочем, св. Дионисий являет собой образец настоящего
христианского отношения к злоключениям.
Как мы читаем в его житии, «Все это он переносил не только
с замечательным спокойствием и достоинством... но и находил
силу подшучивать над своим положением.
Лицам же, уважавшим его и выражавшим ему сочувствие, он
говорил:
«Это не беда, а притча над бедой».
Преподобный Варлаам Чикойский (в миру – Василий Надежин):
«земская полиция давно уже проведывала и делала розыски
о Надежине... пустынник Надежин был взят через полицию,
после тщательного обыска в скиту, и посажен в острог».
Это было уже в просвещённом 1827 году, когда властям подозрительным
казалось одно желание уйти из мира.
Надо заметить, что в приведённых примерах почти все искушения
приходили посредством христианского государства или же
обычных людей вокруг, таких же православных христиан,
жителей Святой Руси.
К сожалению, мы очень часто не видим и не замечаем, кого
обижаем, гоним, злословим, тогда как и возле нас могут
оказаться отмеченные Божьей благодатью люди.
Когда же обижены оказываемся мы, то ропщем на людей и
на Бога, видя гигантскую несправедливость в том, что нас
обидели, оскорбили, обсчитали.
На соборе 2000 года были прославлены сотни новых мучеников
Российских, тех, кто был верен Христу в самые страшные
годы гонений.
В те годы в монастырях выстраивали монахов в шеренгу и
предлагали всем отречься от Христа, выйти из шеренги,
обещая помилование.
И некоторые выходили. Но немногие.
А расстреливали всех.
Их имена канули в Лету, от многих остался только лагерный
номер, никто не знает, где их могилы. Они умирают от голода,
холода, пули… Но они не боятся смерти.
Они выстояли до конца. И через десятилетия их прославляет
Церковь.
На Бутовском полигоне под Москвой расстреляны тысячи верующих.
И сегодня на это место приезжают уже совершенно свободно,
но без страха гонений, тоже тысячи – молиться им.
|