Плывёшь на пароходе, а к самым берегам подходят горные причудливые громады, порою убеленные вверху снегами. С шумом свергаются с гор потоки, часто обращаются даже в водопады...
Горные вершины приближают человека к Богу и отрывают его от земли.
Среди горных красот мне как-то сразу мелкими, ничтожными, нестоящими внимания кажутся все наши "дела".
А оторвешься от этих всех "дел" и невольно Бога ощутишь в своем сердце.
Жалею я очень, что не пришлось мне на Афоне побывать за службой в том храме, который построен на самом верху афонской горы.
Думается мне, что литургия там должна быть особенной.
Но среди красот природы нужна именно наша православная литургия, наша православная служба - величественная и благодарственная.

У меня, мой дорогой и прекрасный Друг, воспоминание о Лозанне знаешь ли с чем связано неразрывно?
С мыслями о превосходстве православного богослужения пред западно-европейским еретическим.
Почему так?
А просто по маленькой случайности, о которой сейчас Тебе расскажу.
Когда из прибережного Уши поднимешься в Лозанну, на гору, то открывается прекрасный вид на Женевское озеро. Всё оно среди гор.
С противоположного берега смотрит издали сам Монблан.
В летний день озеро подернуто дымкой. Бороздят его в разных направлениях пароходы.
Смотришь на эту красоту - не хочется оторваться.
Высоко, как бы на особом уступе горы, стоит собор.
Долго сидел я под тенистыми деревьями около собора, погруженный в молчаливое созерцание залитой солнечным светом прекрасной картины великого Художника мира.
Какое богатство красоты в этой картине!
Но вот иду в собор и... поражаюсь убожеством его строителей и "благоукрасителей".
О, как досадно мне было видеть этот плод религиозного убожества протестантов именно здесь, среди восторгающей душу прелести Божьего мира!
Голый серый камень стен и деревянные скамейки - больше ничего!
Неужели же постоянные жители Лозанны не чувствуют этого противоречия, которое с первого разу бросилось мне в глаза, противоречия между тем, что внутри и что снаружи их собора!
Красота и богатство вне храма, а в храме убогое однообразие.
Свои собственные дома украшают цветами, обвивают растениями, повсюду балконы.
Почему же храм-то Божий должен быть без всякого убранства, сух, однообразен и неприветлив?
Да, ещё что я заметил в соборе! Должно быть раньше были в нём статуи.
Теперь эти статуи сняты и в обезображенном виде лежат на полу в углах собора, уж не знаю зачем; должно быть, в качестве любопытного курьеза для осмотра посетителями.
Такое неприличное пренебрежение ко святым Божиим!
С такими думами долго сидел я на одной из скамеек в соборе. Была суббота.Собор был пуст.
Пришел прислужник, вроде нашего сторожа, а может быть дьячка, и начал приготовлять нужное для богослужения.
Обыкновенно в протестантских храмах молящиеся держат в руках Gesangbuch, книжку с молитвословиями. Молитвословия эти каждое отмечено особым номером.
А какие номера нужно петь - это вывешено на особой доске на стене где-нибудь, иногда в нескольких местах.
Вижу, дьячок (назову его так) выдвинул из одного стола ящик.
В ящике у него на карточках цифры вроде тех, что в школах употребляются, когда дети начинают учить цифры. Из этих цифр дьячок составил три или четыре номера на особой доске.
Гляжу, тащит телефон к проповеднической кафедре, позвонил куда-то, должно быть, к пастору, поговорил немного, переменил на доске одну цифру, а потом всю доску повесил на стену.
Со мной вместе был мой друг и приятель по Академии, теперь преподаватель литургики в одной из семинарий. Говорю ему: "Вот тебе и весь Типикон!"
Действительно, какое упрощение службы!
Ведь наш "Типикон" - книга больше тысячи страниц.
А возьми единоверческое издание Типикона в кожаном переплете, - почти целый пуд весом!
Сколько здесь всяких подробностей и различных тонкостей!
Только посмотри какие-нибудь марковы или храмовые главы!
Вот и возникает вопрос: что же лучше - наш православный Типикон или коробочка с цифрами?

Вспомни, как у Лескова тульский кузнец, побывавший в Лондоне, говорит о преимуществах православной веры: "Наши книги не в пример толще" ("Левша").
Очень умное и совершенно справедливое суждение!
В частности, его можно отнести с пользой и к богослужебным книгам.
Возьми богослужебные книги протестантские и сравни их с нашим кругом богослужебных книг.
Протестантскую богослужебную книжку можно прибрать в любой карман даже светской одежды.
А у нас? Две триоди, два октоиха да двенадцать миней месячных - этих книг в карман не спрячешь, целый шкаф для них нужен.
Может быть, все это лишнее?
От многих приходилось слыхать утвердительный ответ на этот вопрос.
С Тобой, мой умный Друг и благочестивый, мы, кажется, почти не говорили о превосходстве нашего богослужения пред западноевропейским.
Поговорим немного теперь.
Я лично в том, что "наши книги не в пример толще", усматриваю наше несомненное преимущество.
Если наши книги толще, значит у нас больше работало молитвенное вдохновение, больше было у нас церковных поэтов-песнописцев и сладкопевцев.
Действительно, ещё до отделения Запада от Церкви на Востоке было несравненно больше церковных песнописцев, и наше громадное преимущество в том, что мы не откинули с греховным пренебрежением богатого наследства древней Церкви.
Мы сохранили это наследство и даже умножили его.
А Запад в горделивом самообольщении вдруг всё это наследство пренебрёг, счёл его ниже своего достоинства, заменил Типикон ящиком с карточками.
Часто западные богословы утверждают, будто Лютер и ему подобные восстановили истинное древнее христианство.
Затея "восстановления христианства", по моему убеждению, может быть признана только крайней нелепостью...