Что же мы имеем в виду, когда говорим, что пребываем на седьмом небе?
Ответ очевиден – нам так хорошо, будто мы оказались в раю. Но почему же рай называют именно седьмым небом?
Неужели есть ещё какие-то небеса?
А всё очень просто.
Дело в том, что древнегреческий философ Аристотель в своем сочинении «О небе» предположил, что оно состоит из семи кристальных сфер, на которых закреплены планеты и звезды.
Конечно, затем эта теория никак не подтвердилась, но в античные время она была одной из популярных научных гипотез, имевших широкую известность.
Из-за этого образ седьмого неба начали использовать в поэзии и литературе, в том числе христианской – как символ высшей точки блаженства.
Но никакого догмата о «семи небесах» в христианстве нет.
В Священном Писании апостол характеризует райское бытие такими словами:
«Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».
То есть реальность райских небес недоступна земному человеческому сознанию.
Наш разум не располагает образами и понятиями, чтобы передать её.
А потому все описания Царства Небесного — лишь поэтические образы, которыми можно только отчасти изобразить блаженство будущей жизни.
Стандартное представление рая с воротами на облаках и ангелочками с арфами — не более, чем продукт фантазии писателей, художников и режиссеров. И уж конечно это никакой не церковный догмат.
К слову, описание адских мук – все эти кастрюли и сковородки — опять же пришли к нам не из богословия, а из средневековой литературы.
С точки зрения Церкви ад — это место, где человек страдает от одиночества и полной утраты связи с Богом, а вовсе не от кипящего масла |