Слово иконописца монахини Иулиании (Соколовой)

Вторая заповедь Закона Божия, данного израильтянам чрез Моисея на Синае, ясно говорит: "Не сотвори себе кумира, и всякаго подобия, елика на небеси горé, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им" (Исх.
20:4-5).
Эта заповедь строго запрещает как бы то ни было изображать Бога или уподоблять Его какому-либо видимому нами земному образу.

Опираясь на эту заповедь, в начале VIII века возникла в Византии иконоборческая ересь [с царствования импера­тора Льва Исаврянина (716-741) и волновала Церковь Христову до начала IX века (до смерти императора Феофана-иконоборца в 842 г.)].
Гонение на святые иконы и иконопочитателей продол­жалось 110 лет лишь с малыми промежутками, гонение более тяжкое, нежели от язычников.
Как река изливались слезы и кровь неповинных.
Всякие виды скорбен и мучений испытали эти страдальцы за икону Христову: темницы, заточения, истязания, смертные казни и многое множество мужей и жен в это время увенчалось пресветлым венцом мучеников.
Иконы же честные и святые мощи были извергаемы, нечестивыми сжигаемы, потопляемы, гнусно поругаемы.
"О, как земля носит такое беззаконие!" — восклицал преподобный Феодор Студит, исповедник, защитник икон, едва не скончавшийся среди истязаний и темничных злостраданиях, которые претерпел за свое исповедание.
В этой тяжкой борьбе с иконоборчеством Святая Церковь кровью святых мужей защищала свое учение о Боговоплощении.

Боговоплощение есть основной христианский догмат, по которому Второе Лицо Пресвятой Троицы, оставаясь совершенным Богом и в Своем Божестве неописуемым Сло­вом Отчим, стал Человеком.
Заимствовав у Божией Матери человеческую природу в её полноте, не изменяя Своего Божества и не смешивая его с человечеством, Он явился Богом и Человеком в одно и то же время.
Это — снисхождение, истощание Бога.
Тот, Кто совершенно недостижим, "неприступен" для твари и ни в какой мере не изобразим, стал описуемым и изобразимым, приняв чело­веческую плоть.
Образ, икона Христова, есть выраженный в образе дог­мат о Боговоплощении.

Во время Своей земной жизни Христос соединил в Себе образ Бога и образ раба.
Люди, окружавшие Его, видели в Нём только человека, часто и пророка.
Божество же Его было сокрыто под величайшей простотой внешнего зрака раба.
Даже любимые ученики лишь однажды, на Фаворе, узрели Христа в Его прославленном, обóженном человечестве.

Церковь же Святая имеет очи, чтобы видеть, а также уши, чтобы слышать (Откр.
2:7), поэтому в Евангелии она слышит Божие слово, а также с непоколебимой верой смотрит на Христа как на Богочеловека.

Поэтому и в иконе она показывает Его не как обыкновенного человека, но как Богочеловека в Его славе, даже в моменты Его крайнего уничижения.
Именно поэтому Православная Церковь никогда не изображает на своих иконах Христа как просто человека, страдающего телесно и душевно, как это делает религиозное искусство в картине.

На иконах православных и Младенец Христос является как Богомладенец в присущем Ему могуществе и царственной славе.
Этого никак не могли понять иконоборцы.
Они спрашивали: как можно изобразить два естества Христа?

Православные же совсем не думали изобразить ни Божественную, ни человеческую природу Христа самое по себе, но изображали Его личность Богочеловека, соединившую в Себе два естества без смешения и разделения.
Догмат о Боговоплощении тесно связан и с учением Святой Церкви о Деве Марии как об истинной Богоматери.

Действительно, отрицание человечества Христа логически ведет к отрицанию Богоматеринства, и обратное: суще­ствование и почитание иконы Христовой предполагает важное значение Божией Матери, согласие Которой:
"Буди мне по глаголу твоему" (Лк. 1:38) — было непременным условием воплощения и Которая Одна сделала возможным то, что Бог стал видимым и изобразимым.
Изобразимость Бого­человека основывается на изобразимости человечества Его Матери.
Рождаясь от Отца неописуемого, Он не может иметь образа.
"Какому равному образу, — говорит преподобный Феодор Студит, — могло быть уподоблено Божество, изображение которого совершенно запрещено Священным Писанием?
Но с тех пор, как Христос родился от описуемой Матери, Он, естественно, имеет образ, соответствующий образу Его Матери, то есть описуемый.
И если бы Он не мог быть изображаем при помощи искусства, это значило бы, что Он рожден только от Отца и не воплотился.
И если мы иконы отвергаем, то и явление Христа отвергаем.
Как иконо­борцы неправым своим мудрованием отрицали самое свое спасение, так мы ныне, поклоняясь пречистому образу, испо­ведуем пришествие Христово во плоти и уповаем оправдаться Кровию Его".

Седьмой Вселенский Собор, утверждая возможность изображать Богочеловека, противопоставляет этому АБСОЛЮТНУЮ НЕВОЗМОЖНОСТЬ ИЗОБРАЖАТЬ БОГА ОТЦА. Святой Григорий II, Папа Римский, пишет императору Льву Исаврянину: "Почему мы не изображаем Отца Господа Иисуса Христа? Потому что мы не знаем, каков Он есть...
И если бы мы Его видели и знали, как видели и знали Сына Его, то попы­тались бы и Его изобразить с помощью искусства".
Таким образом, 7-й Вселенский Собор, говоря об отсутствии изображений Бога Отца невоплотившегося, невидимого и поэтому неизобразимого подчеркивает различие между изобразимостью Сына воплотившегося и абсолютной неизобразимостью Бога Отца.
Однако в нашей церковной практике существуют изображения Бога Отца.
На это надо сказать, что как чело­веческая мысль не всегда была на высоте истинного бого­словия, так и художественные произведения не всегда были на высоте настоящей иконописи.
В Православной Церкви этот образ стал особенно распространяться с XVII века, и Большой Московский Со­бор 1666-1667 годов запретил изображения Бога Отца.
Конечно, можно изображать что угодно и что придет в голову, так как человеческое воображение не имеет границ.
Но в действительности не всё изобразимо.
Многое, относящееся к Богу, не только неизобразимо на картине и неописуемо словами, но является совершенно непредстави­мым для человека.
Именно по этой непредставимости Бога Отца Собор и говорит о невозможности иметь Его образ.
Для познавания Святой Троицы у нас один только ключ – мы знаем Отца через Сына: "Видевый Мя, виде Отца" (Ин. 14:9; Ин.12:45).

Следовательно, мы можем изображать только то, что нам открыто: воплотившееся Лицо Сына Божия — Иисуса Христа и Святого Духа.
Святой Дух изображается в том виде, в каком Он являлся: в виде голубя — при Бого­явлении и в виде огненных языков — в день Пятидесятницы.

Присутствие же Бога Отца или вообще присутствие Божие изображается благословляющей рукой, выходящей из неба.

Итак, заключим словами кондака дня Торжества Православия:
Неописанное Слово Отчее из Тебе, Бого­родице, описася воплощаем...
Исповедающе спасение делом и словом сие воображаем, то есть Неописуемое Слово Отца сделало Себя описуемым, воплотившись от Тебя, Бого­матерь...

И исповедуя спасение, мы выражаем это делом и словом.
Точнее, мы воображаем это делом и словом.

Из книги «Смысл и содержание иконы»